Счастье обыкновенного говорящего кота Мяуна - [5]

– Мееее… – звук был неожиданный, но, по сути своей, вполне знакомый. Храбрец глянул налево, откуда раздавался звук и увидел…

– Проклятая рогатая скотина! – из кустов вышел козёл Гаврюша с рогами, увенчанными веселенькими яркими оранжевыми мячиками, так хорошо знакомый Борису по свадебным гуляньям! – Это ты мне тут голову морочишь? – возмутился Борис. Это было несправедливо, и козел энергично возразил меканьем. На что Боря нелогично завопил: – Пшел вон!

Вот эту фразу Гаврюша не любил. Разве можно так с приличным и воспитанным козлом разговаривать?! Он же обидеться может! И Гаврюша, по зрелому размышлению решил обидеться! – Мееее! – высказал козёл свою точку зрения на поведение такого невежливого типа!

– Да я тебя сейчас! – Боря, найдя на ком можно отыграться, и не видя в этом никакой для себя опасности, выдернул из земли какую-то палку и замахнулся на козла. То решил, что связываться со столь нервным типом себе дороже и разумно удалился, по случайности именно туда, куда и должен был.

Мяун облегченно выдохнул и подтолкнул к освещенному кругу старшего козлика Веника. Венику нервный типчик с палкой не нравился вовсе! Но, обещанные полбатона на дороге не валяются, и он выскочил прямо перед Борисом.

Борис замахнулся было палкой, да так и застыл! Перед ним был козёл! Бесспорно… Черный козел с яркими оранжевыми мячиками на рогах. На рогах? На рожках… И сам козел, как это не звучало дико, был в три раза меньше!

– Ээээ… Ччччего тыыыы? – Борис не нашел ничего лучше, чем поинтересоваться у козла, что именно с ним приключилось. Палка над головой закачалась в ослабших руках Бори, Веник испугался и рванул обратно в кусты, и буквально через секунду выскочил опять… Крошечный козлёночек, с оранжевыми мячиками на том месте, где только проклюнулись маленькие рожки.

– Ой! Ккккозлёночком бббудешь! – Борис выловил эту фразу в каких-то глубинах памяти и уцепился за неё как утопающий за спасательный круг. – Ккккозлёночком! Ббббудешь!!! – козлик взмемекнул, прыгнул подальше от странного человека, и скрылся в кустах.

Там послышался сдавленный смех, показавшийся Борису жутко зловещим. Это Мяун от неожиданности не сдержался, правда, взял себя в лапы, и подал знак продолжать!

Мимо ошеломленного Бориса на бреющем полёте пролетела крупная и кошмарно страшная черная-пречерная птица.

– Ворон! Кладбищенский ворон! – почему-то решил Борис, припомнивший недавние рассказы Нины, и панически отшатнувшийся от приличного и порядочного грача. – Ккккыш, – сказал он шепотом птице, усевшейся на перилах крыльца. – Ккккышшшш.

Грач тряхнул крыльями, что идентично человеческому пожиманию плечами. Мог бы, крылом у виска бы покрутил.

Темнота у дорожки подалась вперёд, словно вытягивала к Борису хищный язык, кусок этой темноты отделился и…

– Проклятый кот! – вот уж что-то, а котов Борис не боялся! Ни черных, ни белых, никаких! Он сразу почувствовал силу в ослабевших было руках, и, схватив покрепче палку, рванул за котом, тот с достоинством отступил в темноту, а когда Борис уже почти добежал до края освещенного круга, ему навстречу подалась… Оскаленная морда крупного абсолютно черного гладкошерстного пса.

– Ааааааа! – Борисов финт в воздухе, Нина Ивановна не могла забыть долгие годы! Он подпрыгнул, и как бы даже завис, а потом стремительно заперебирал ногами в полёте и отпрыгнул так, словно он Николай Цискаридзе, а вовсе не рыхлый и полноватый Борюсик, а потом кинулся к дому и остолбенел. Из темноты справа у дома вышел чёрный кот, осмотрел Бориса, фыркнул, подался назад, и опять показалась чёрная псиная морда! Борис обернулся. Тот, первый, пёс был на месте!

– Назад! Да назад же! Весь сценарий рушишь! – шипел Мяун из крайнего куста смородины, потянув черного Кусая за хвост. Кусай весьма неохотно подчинился. Мерзкий мужик ему не нравился еще с прошлого лета, когда он швырнул в него, ещё щенка-подростка, кусок кирпича! Борис перевёл взгляд на пса около дома, но там уже никого не было, исчез и тот, что был около кустов. И только поганый ворон сидел на перилах.

– Ккккышшш! – несмело сказал ему Борис. – Скот крылатый!

– Сам такой! – донеслось из темноты. А в освещенный круг снова вышел Гаврюша, он потряхивал бородкой и разглядывал совершенно деморализованного Бориса. Борис закрыл глаза. А когда открыл, козёл уже превратился в свою уменьшенную копию, ворон распахнул крылья, из куста донесся рык Кусая, который по должному размышлению решил всё-таки цапнуть мерзкого мужика и теперь спорил с Мяуном. Борис снова закрыл глаза и потряс головой, а когда открыл их и сфокусировался на крыльце, то вместо ворона, там сидел огромный черный кот, который раскрыл рот и спросил у Бориса чисто русским языком:

– Что так уставился? Говорящего кота не видел? – Мяун прятался за столбом, на котором держался навес, и недовольно косился на Черныша.

– Рот открывает совсем не так, как мы репетировали! Удержу пачку корма за плохое следование сценарию!

Борис ошалело стоял и смотрел на кота, потом вдруг хрипло заорал, швырнул в него палкой и кинулся в гараж!

Глава 3. Спектакль говорящего кота. Антракт и акт третий

– Нет, ну надо же! – сокрушался Мяун через полчаса. – Кто бы мог подумать, что он за секунду допрыгнет до гаража, откроет дверь, метнётся в машину и осуществит свой коронный номер – закутается в плед! С головой! И как я не додумался ключ из двери достать?