С началом весны деревья налились соком, окутывая мир вокруг сводящими с ума запахами, а душа Мерьем наполнилась беспричинной тоской. Она хотела жить. Ее плоть горела желанием жить! Ее семнадцатилетняя молодость тосковала по объятиям, так что даже руки и ноги дрожали! Эти запахи, молодые люди на пляже, облизывающие мороженое полуголые девушки, изысканно загорелые тела молодых людей, улыбки, белые ровные зубы, серьги в ушах, фривольные челки, падающие на их лица, никак не выходили из головы Мерьем. На этой яхте было нечто, принадлежащее «тому» миру…
Вместе с туманом увеличилась влажность, и обморочный запах жасмина, казалось, просачивается внутрь через кожу.
Профессор попытался вспомнить стамбульские стихи Константиноса Кавафиса: «Как лепесток жасмина матовая кожа…» Но из-за того, что мозг был затуманен алкоголем, он не мог полностью восстановить стихотворение. Да и само стихотворение, наверное, было туманным, трудно с ходу припомнить Кавафиса.
И так, обоняя сладкий аромат жасмина посреди беззвучной ночи, эти трое пришли к одному решению. Много слов не потребовалось.
Профессор, не вставая с места, попрощался с ними:
– Завтра не приходите очень рано, – попросил он. – Но и до вечера не затягивайте. Выйдем из бухты засветло.
На следующий день, ближе к обеду, лодка с подвесным дизельным мотором привезла сторожа. Это был пузатый, с трехдневной щетиной и гнилыми зубами, безразличный и грубый человек. Чужаками он не заинтересовался. Сразу же вошел в сторожку, сел на кровать и закурил.
Джемалю с Мерьем там уже было нечего делать.
Они попросили мужчину подвезти их на лодке к яхте. Первый раз на унылом лице сторожа мелькнула улыбка. Должно быть, он все же опасался, что непрошеные гости останутся, на его голову, в тесной лачуге. Он немедленно отвез их на яхту.
Когда юноша и девушка поднялись на парусник, Профессор только проснулся. Мерьем сразу отправилась на кухню. Когда перед Профессором возник кофе, о котором он еще не просил, он остался очень доволен. Удивительная эта девочка: смышленая, поворотливая, ловкая и хваткая!..
Профессор дал новой команде первые необходимые уроки: научил обращаться со спасательным жилетом, показал огнетушитель. Просто и доходчиво рассказал о двигателе, объяснил, как осуществляется движение вперед и назад. Потом дошла очередь до швартовых устройств: тросов и причальных кранцев. Он объяснил, как корабль пришвартовывается к пирсу.
Мудреные термины были трудными для новых членов экипажа, ну да и капитан не ждал, что они сразу все освоят: со временем все встанет на свои места.
Профессор послал Джемаля на резиновой лодке к берегу, чтобы отвязать от дерева веревку, которой была закреплена яхта. Выставив вперед поврежденную ногу, он вытащил якорь и включил мотор.
Яхта неторопливо тронулась в путь.
Даже при свете дня бухта выглядела настолько извилистой, что Профессор диву давался, как ему удалось без происшествий пройти здесь в темноте два дня назад.
Он рулил и успевал отдавать команды своим то появляющимся, то исчезающим, снующим туда и сюда, обмотанным веревками, хохочущим до упаду новым матросам.
Скоро они вышли в открытое море. Влажная и туманная завеса над заливом рассеялась под лучами высоко стоящего солнца. С северо-запада подул приятный ветер. Профессор расправил паруса, заглушил мотор, яхта легла набок и с приятным шуршанием заскользила по воде.
Закрыв глаза, Мерьем отдалась на волю ласкающего лицо ветра. Она наслаждалась царящей в ее душе атмосферой «новых и хороших вещей». Ощущение ужасной грязи, которой была пропитана сторожка, отшелушилось напрочь под воздействием открытого моря, ветра и прозрачного неба.
Когда они обогнули мыс, подул встречный ветер.
Капитан стоял у руля, стараясь выправить парус сообразно новому ветру. Джемаль расположился у него за спиной. Мерьем сидела на носу яхты.
В этот момент ей в голову взбрела безумная идея. В ее новой жизни это могло стать роковым… и она боялась, причем очень сильно. И все-таки растущее изнутри жгучее желание жить толкало ее на это безумие!
Слегка обернувшись назад, она бросила взгляд на двух мужчин. Они не смотрели на нее. Девушка одним движением распустила узел платка сзади. Блеклый кусок материи уже не стягивал голову туго, с каждым порывом ветра узел распускался все больше. Чувствуя, как платок сползает с головы, Мерьем смотрела вперед и с внутренним волнением ждала.
Настало время сорвать с головы это ужасное покрывало, совсем не подходящее для здешней обстановки, особенно бросающееся в глаза на этой яхте! А затем, так или иначе, придет очередь и для следующего шага – долой выцветшие голубые цветы и фланелевую юбку до пят! Из-за того, что обувь была не нужна на судне, она уже бросила возле лестницы свои ужасные черные резиновые сандалии. Однако если надо будет сойти на сушу, придется снова их надевать – других-то нет…
В это время сильный ветер резко сорвал платок с ее головы и метнул его назад, на корму. Душа Мерьем наполнилась радостью и страхом, обернувшись, с притворным изумлением на лице, она закричала: «Ах!»
Ветер на какое-то мгновение зацепил ее платок за штурвал, и Мерьем испугалась: она потерпела фиаско! Сейчас надо будет подойти, взять платок и туго повязать его на голову. Второй раз такой фокус проделать не удастся…
