Счастье и тайна - [99]

— Он плохо обращался с вами? — спросила я.

— Не в физическом смысле. Нет, это на него не похоже. Но он ненавидел меня. Да это и понятно. Сначала ему нужны были мои деньги, и он получил их; но после нескольких неудачных попыток иметь сына я стала ему просто не нужна. Эти долгие годы, полные ужаса и тоски… Не знаю, как я пережила их.

— Так, значит, меня пытался уничтожить доктор Смит. Но почему? Почему?

— Я вам скажу и об этом. Я знакома с его приемной матерью. Она живет здесь недалеко в маленьком домике на торфяниках. Ей принесли его, когда он был совсем крошкой. Он был сыном цыганки, которая на время оставила своих сородичей и работала на кухне в Ревелз. Ее мужем был цыган по фамилии Смит. Но когда у нее родился ребенок, она отказалась от него и бросила. Сэр Мэтью проявлял интерес к этой девушке. Не знаю, был ли он ее любовником, но Деверел всегда думал, что это было именно так. Он полагал, что является сыном сэра Мэтью. Теперь вы догадываетесь?

— Да, кое-что становится ясным, — сказала я.

— А когда сэр Мэтью дал ему образование и возможность получить специальность врача, он окончательно уверился в этом. Он женился на мне и назвал нашу дочь Дамарис, потому что Рокуэллы всегда выбирали имена из Библии для своих детей. Но хотел-то он сына. Он хотел увидеть своего сына в Ревелз. Поэтому…

Она обернулась к Дамарис, та тихонько плакала.

— Я должна рассказать ей обо всем, — успокоила она ее. — Это единственный выход. Надо было сказать ей обо всем еще раньше. Но ты ведь знаешь, как мы всегда боялись его гнева.

— Пожалуйста, продолжайте!.. — взмолилась я.

— После нескольких выкидышей меня предупредили, что больше детей мне иметь нельзя. Но… он все же хотел сына! И я опять попыталась. Но сына не было. Ребенок родился мертвым, а я… с тех пор я осталась инвалидом. Представляете, как он ненавидит меня! Ведь я даже сына не смогла ему родить! Думаю, он просто избавился бы от меня, если бы не Дамарис. — Она протянула руку и погладила дочь по волосам.

— Ты видишь, детка, какое-то влияние на него мы все-таки имеем. — Потом она обратилась ко мне: — Это было четыре года назад — моя тщетная попытка родить ему сына. Хотя и до этого я не была очень крепкой, но все же принимала участие в местной жизни. Даже играла роль на историческом празднике… правда, всего лишь роль монаха. У меня и костюм сохранился — по крайней мере, еще несколько месяцев назад он у меня был.

Затаив дыхание, я спросила:

— Так значит, это ваша ряса?

— Да, моя. Она хранилась у меня, я немного сентиментальна в таких делах. Это мне напоминало о тех днях, когда я еще не была больна.

— Но Дамарис помогала ему, — с укором произнесла я. — Она клялась, что ничего не видела.

— Я была вынуждена, — прошептала Дамарис со слезами на глазах. — Он говорил мне, что надо делать. Мы всегда подчинялись ему. И не осмеливались перечить. Я должна была проводить вас на развалины… не очень быстро… чтобы он добрался туда раньше нас. А потом, когда он появился, мне следовало притвориться, что я ничего не видела. Из развалин есть проход к дому. Он нашел его, еще когда был мальчиком. Поэтому, когда вы пришли, он уже был в доме.

Теперь, когда все самые важные факты были у меня в руках, все начало совпадать. Выстраивалась цельная картина событий. Меня вдруг обуяла дикая радость по той простой причине, что желание, загаданное мной у Колодца в Несборо, сбылось: это был не Саймон.

— Но почему… почему? — вопрошала я.

— Его целью было в один прекрасный день поселиться в Ревелз. Еще бедным мальчиком он наблюдал, как туда приезжали гости. Как летом они ездили на пикники, зимой катались на коньках. Подглядывая в окна, он видел, какие балы устраивали в Ревелз. Он был одержим идеей попасть в Ревелз, потому что считал себя сыном сэра Мэтью и думал, что его место — там. Поставив перед собой эту цель, он понял, что единственный способ достичь этого — через Дамарис. Он хотел, чтобы она вышла замуж за Люка.

— Но как он мог с такой уверенностью рассчитывать на это?

— Моя дочь обладает редкостной красотой. Люк не мог не заметить этого. Их всегда сталкивали вместе. Может быть, доктор нашел бы способ настоять на этой женитьбе. Он проникал в тайные уголки человеческой души, чтобы затем использовать это в нужных целях. Например, он узнал о сэре Мэтью такие вещи, которые тот не хотел бы делать достоянием гласности… или что-то о миссис Грантли. Так что женитьба состоялась бы. Его не зря беспокоил Габриел. Габриел обладал хрупким здоровьем. Доктор сам поставил диагноз, решив, что у него больное сердце, — так же, как и у его матери. А может быть, у Габриела было здоровое сердце. Может быть, он просто подготавливал всех к его гибели… Я тоже знаю не все. Но когда Габриел женился на вас, он стал представлять для него угрозу. Он боялся, да так оно и вышло, что у вас может быть ребенок. Он решил, что Габриел должен умереть. Вы в то время еще не представляли для него интереса. И вот Габриел… умер.

— Да, теперь все это нетрудно домыслить, — мрачно заметила я. И вот перед моим мысленным взором предстала эта картина. Возможно, он заманил Габриела на балкон, или тот вышел туда по своей привычке делать так каждый вечер. Фрайди в этот раз уже не было, и она не могла предупредить его о надвигающейся опасности. И вот, когда он стоял там, убийца подкрался сзади, закрыл ему рот рукой, поднял его и перебросил через перила.