Счастье для людей - [80]

В Хитроу тоже сумасшедшее утро. Куда собрались все эти люди? В изогнутой змеевидной очереди к стойке регистрации – мы выстроены по узким проходам, и люди куда-то уходят, потом появляются спустя десять минут, как навязчивый сон, – есть мужчина, похожий на Мэтта. Того же телосложения, довольно высокий, темноволосый, привлекательный, со скрытым адвокатским высокомерием. Когда мы проходим друг мимо друга в третий раз, он закатывает глаза, как это сделал Мэтт в день нашего знакомства. Как будто говоря: «Мы слишком хороши, чтобы с нами так обращались». Что с этими мужчинами, что они привязываются ко мне? Или что со мной, что заставляет их привязываться? Я никак не реагирую, и вскоре он находит повод проконсультировать свой мобильный, властно пролистав список последних сообщений.

В самом начале очереди, Аксель – чье второе имя, должно быть, «Отправление», потому что говорит он так, словно родом из Ромфорда, – проявляет вежливую настойчивость.

– Я вижу, что вы распечатали электронный билет, но он не совпадает ни с одним из билетов на моем экране.

– На сегодняшнее число? До аэропорта Джона Кеннеди? Место тридцать восемь А?

– Место тридцать восемь А уже занято, мадам. Мне очень жаль.

– Но это невозможно, – проскулила я, прекрасно понимая, что это не так.

– Думаю, вам лучше обратиться к Мартине у справочной стойки.

Я пробую изобразить праведный гнев, так сделал бы Мэтт.

– Я не желаю идти ни к какой Мартине, – прошипела я, надеясь, что выдала оптимальную порцию контролируемой ярости. – У меня есть законный билет. Это не моя проблема.

Но Аксель все это уже слышал.

– Мадам, боюсь, проблема есть. Это не законный билет. Видите, за вами еще длинная очередь. Я позвоню Мартине и предупрежу, что вы подойдете.

Мартина считает, что проблема могла возникнуть из-за того, что билет приобрела третья сторона. Она долго что-то печатает и хмурится на все лады. В какой-то момент она даже сжимает своими хорошенькими зубками авторучку, чтобы показать свое упорство в том, чтобы докопаться до сути, хотя, насколько я понимаю, она с тем же успехом могла бы просто обновлять свой профиль в Фейсбуке.

– Есть еще кое-что, что я могу попробовать, – подбадривающе улыбается она.

Она очень быстро печатает, эта Мартина, признаю. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук. Но у нее ничего не выходит.

– Я могу позвать менеджера, если хотите, – говорит она, поглядывая поверх моего плеча на успевшую образоваться очередь.

У меня плохое предчувствие насчет этого билета.

– Не беспокойтесь, – говорю я ей. Я куплю новый. В самолете же остались места, так?

И наступает долгая, чуть ли не гипнотическая очередь тук-тук-туков.

– Вам повезло. В экономклассе есть четыре места.

– Я беру!

– Вам нужно пройти к кассе продажи билетов. Я сообщу, что вы идете.

* * *

Хайди – Хайди! – конечно, они выкрикивают это имя вслух – говорит, что ей жаль сообщать плохие новости, но моя карта не проходит.

– Это просто нелепость, – говорю я, зная, что это не так, абсолютно не так. – Я пользовалась ею меньше часа назад при оплате такси. Позвольте мне протереть чип.

Хайди оставляет свои сокровенные мысли при себе, пока я стираю воображаемую грязь и снова вставляю карту.

– Соединение с банком, – констатирует она. – У вас есть другая карта?

Сдерживая порыв распластаться на полу в приступе ярости, слез и соплей, я передаю ей свою дебетовую карточку. Чувствую, как разочарование застегивает пальто и начинает долгий путь от Сеймур-роуд, 21, где я жила в детстве.

Но аппарат выдает чек, mirabile dictu, как не в первый раз сказала бы я.

– Приятного полета, – говорит Хайди.

Я пишу Тому: «Я в зале вылета. Так взволнована. Х».

Он отвечает: «Не могу дождаться встречи. Хорошего полета. Хх».

Я не могу сдержать широченный глупой улыбки, даже при том, что гаденький клон Мэтта плюхается на сиденье рядом со мной.

– Наконец-то, – говорит он без капли юмора.

– Ага, точно, – отвечаю я, надеясь, что он распознает сарказм, заложенный мною в этих двух словах.

Но нет. Он воспринимает меня буквально, в той же самой манере, что и Мэтт, в этом есть что-то притягивающее и обескураживающее и раздражающее в одно и то же время.

– Летите в Нью-Йорк? – спрашивает он.

– Надеюсь.

Почему это выходит так жалко, хотя на самом деле я хочу ему сказать, чтобы он валил куда подальше. Он изменяет положение головы – Мэтт делал точно так же! – чтобы показать, что новая информация обрабатывается, пожалуйста, подождите.

– Вы сегодня в бизнес- или экономклассе?

– В экономклассе, да.

Он приосанивается, чтобы показать, что он, несомненно, бизнес-пассажир, в темно-синем костюме, с примечательным ноутбуком с логотипом – «Буллзай» – одной из трех лучших юридических фирм.

Но потом он говорит нечто удивительное:

– Вас, случайно, не Дженнифер зовут?

– Да, Джен. Откуда вы…

– Я так и думал! Вы девушка Мэтта. Мы с ним учились в университете. Потом работали в «Линклейтерс». Вы были на моей свадьбе! – Он выставляет вперед свою лапу. – Тоби Парсонс.

И я сразу вспомнила. Старая каменная церковь где-то по трассе М4. Шатер на участке у огромного дома. Кругом фужеры с шампанским, в землю проваливаются шпильки туфель. Тосты, танцы. Песня Love Shack группы В-52s. Мы с Мэттом в начале нашей совместной жизни, он представляет меня целому конвейеру Саймонов, Чарли, Оливеров, Найджелов, Алистеров и, да, Тоби, раскрасневшемуся жениху и его новой жене. Женушке.