Счастье для людей - [40]

Чертчертчерт.

Я сползаю с кровати и нажимаю на кнопку домофона, чтобы впустить его в здание. В оставшиеся тридцать секунд натягиваю штаны и мешковатый старый джемпер. Оглядываю себя в зеркале в коридоре – глаза еще не совсем открыты. Несколько раз скалюсь, чтобы разработать мышцы лица, выглядит не очень.

– Привет, – говорит он с порога. – Ты готова?

Понял ли он, что я только что вылезла из постели? Если да, то не сказал.

– Кофе, – констатирую я. Не столько вопрос, сколько крик о помощи.

– Кофе и тост. Я немного рановато. Прости.

Зачем мы вернулись в бар после ужина и выпили еще? Я и вправду согласилась поехать с ним в Борнмут познакомиться с его сыном и поприсутствовать при покупке дома для него? Вероятность того, что я согласилась, не больше того, что я отказалась.

– Черный, без сахара, пожалуйста. И не торопись, – сочувственно добавляет он.

(Похоже, он понимает, что я еще не проснулась.)

Пока я разрушаю тишину субботнего утра чудовищным жужжанием кофемолки, Том прохаживается по гостиной, разглядывая мои книги и вид из окон.

– Ты читала «Волшебную гору»? – выкрикивает он.

– Только до предгорья.

– У тебя красивая квартира. А кто это на фото в рамке?

– Женщина с тремя детьми? Моя сестра и ее дети. Они живут в Канаде.

– Милые девочки.

Я приношу кофейник и две чашки.

– Ты уверен, что хочешь, чтобы я поехала сегодня, Том?

– Если ты еще не передумала. Вчера ты вроде как согласилась.

Это правда. Прошлой ночью поездка к морю на день казалась заманчивым предложением, особенно в сравнении с нависшими надо мною одинокими выходными, единственным светлым пятном которых была бы печальная прогулка через парк по пути на фермерский рынок. Но сейчас этот план кажется диким и необдуманным, наподобие тех, с которыми можно согласиться в студенчестве, но потом сразу же пожалеть о своем решении и жалеть всю оставшуюся жизнь.

– Борнмут, – говорю я, просто чтобы что-нибудь сказать.

– Ты правда там никогда не была?

– Говорят, нужно каждый день совершать то, что тебя пугает.

(Я не стала упоминать подругу, которая говорит, что мне нужно соглашаться со всем.)

– Там и вправду есть милые пляжи. И мне действительно нужно увидеться с сыном. И… мне хочется продолжить наше общение.

– Да. Да, мне тоже.

– Джен, только не пойми меня неправильно. Но как ты отнесешься к тому, чтобы переночевать там? В милой сельской гостинице. В разных номерах, пока ты не стала возражать. Погода должна быть отличной, можно съездить в бухту Лулворт. Или на остров Браунси, если захочешь. На Браунси сохранилась последняя популяция рыжих белок в Британии.

– Ух, – немного опешила я, если можно так сказать.

– Ага. Рыжие белки. Совсем другое дело.

– Когда это пришло тебе в голову?

– На самом деле я вспомнил любимый совет своей покойной матери. Если ты хочешь чего-нибудь от человека, даже если думаешь, что он откажется, всегда предоставь ему самому сделать выбор. Никогда не решай за него сам.

Наступила долгая пауза, и я не смогла придумать ни одной причины отказаться.

– Итак, хм… Что там интересного на Браунси? Кроме белок.

Он улыбается.

– Ты когда-нибудь читала Энид Блайтон? «Великолепную пятерку». Тебе понравится.

Том

Сегодня ясное и солнечное утро, какое в Британии бывает после дождя, лившего всю ночь; прекрасная погода для поездки в Борнмут в красивом автомобиле напрокат, с запахом нового клубничного ароматизатора (так непохожего на запах настоящей клубники). Трасса М3 удивительным образом свободна, и так замечательно, что на пассажирском месте, закинув ноги на бардачок и спрятав глаза за огромными солнцезащитными очками, сидит Джен. Мне приятно находиться с этой женщиной. Она сексуальная, образованная и забавная, а для меня это три самых важных качества. «Общий друг» оказался прав, организация нашей встречи стала действительно хорошим поступком в дрянном мире, у меня всю ночь зрела теория насчет того, кем он или она (а скорее и он, и она) мог оказаться. К тому же Джен благосклонно принимала мой выбор музыки во время поездки, что было так удивительно после езды с Гарриет («Может, уже выключим эту ерунду и включим «Радио 4»?»). Я включаю Боуи (альбомы: Low, Blackstar), Гиллиан Уэлч (The Harrow and The Harvest) и специальную подборку Дона для авто, с потрясающей песней Crying в исполнении Роя Орбисона и Ки. Ди. Ланг.

– Интересно, что ты скажешь о моем сыне, – сказал я в районе Нью-Форест парка.

– Ты кажешься слишком молодым для отца сына-студента.

– Это одна из самых милых – нет, не так – это официально самая милая фраза из всех, когда-либо мне сказанных.

– Восемнадцать – тяжелый возраст. По себе помню.

– Все возрасты тяжелые. Три года – безусловно легкий возраст, как я полагаю. Хотя…

Я вспомнил один случай. Отпуск во Франции вместе с Гарриет и Кольмом, когда тот был еще совсем крохой. Мы сидели в прибрежном ресторане, а у малыша случилась истерика – из-за чего? – сейчас я уже не могу припомнить, чего он требовал. Но до сих пор у меня перед глазами его сжатые кулачки, побагровевшее лицо, тельце как пружина сотрясается в одном из детских приступов. За соседними столиками французские семьи сочувственно смотрели на нас (шутка). Я вспомнил неприятное предчувствие, что единственным выходом будет немедленное его устранение, что мне придется тащить его, визжащего и брыкающегося, в машину. А потом Гарриет спокойно взяла бутылку «Бадуа», немного налила себе в бокал, а оставшуюся часть вылила ему на голову. Это было одновременно чудесно и ужасно. Кольм совершенно стих от шока, кое-кто из посторонних даже зааплодировал, когда на ребенка полилась минералка. Конечно, мамочка сразу же вытерла его салфетками, приговаривая: «Ну вот, так намного лучше», и все наладилось. Позже она сказала, что так однажды поступил с ней отец.