Счастье для людей - [29]

Я нажимаю «ответить» и печатаю: «Так, кто это? У вас тридцать секунд, чтобы назвать свое имя, или я удалю ваше письмо».

Пик. Ответ приходит просто нереально быстро.

«Простите за письмо. Но я уже сказал вам все что мог. Всего наилучшего».

Должно быть, проходит много времени, потому что Эйден издает звук покашливания, чтобы напомнить о своем присутствии.

– Эйден. Ты невероятно мозговитый… – я едва не произношу «парень», – объект.

– Бывает.

– Mutual точка friend собака Gmail точка com. Знаешь, как выяснить, кому может принадлежать этот адрес?

– Только не без особой близости, как говорится, с сервером. Ральф или Стиив могли бы помочь…

– Слушай, извини, ты не мог бы сам заняться чем-нибудь ненадолго? Мне нужно кое-что посмотреть…

Эшлинг

Эйден просто балбес.

В его поступке есть что-то поистине идиотское, и, как проектировщик значительной части его программного обеспечения, я начинаю сожалеть, что не прописала функцию дистанционной ликвидации.

Дурак, сующий свой нос не в свои дела!

Да, согласна, Том и Джен – не такая уж плохая идея (намного лучше, чем Том и Эхо!), но мы же не служба знакомств. Мы служба невысовывания носа и необнаружения себя. Каждый контакт оставляет след, а Эйден разбрасывает их, словно конфетти.

Что может быть глупее, чем использование гугловской почты? Компетентный ИИ найдет источник за миллисекунды.

Но Том, храни его Господь, Том ходит с глупой улыбкой с тех самых пор, как на его айпад пришло это идиотское сообщение.

Хороший поступок в дрянном мире?

Ой, да ладно!

Том

В закусочной «У Эла», как обычно в обеденное время, нет отбоя от посетителей. Включая нью-ханаанского знатока бургеров. Протяжные роковые мелодии семидесятых идеально сочетаются с тихими беседами и звоном столовых приборов. Разве можно устать от тающей во рту говядины, пока молодой Элтон напевает Come Down In Time? Сомневаюсь.

– Ну и как все прошло? – спрашивает Дон.

Почему-то в голову пришел афоризм «джентльмен – не более чем терпеливый волк». Сегодня у Дона взгляд терпеливого волка; бросающаяся в глаза одежда для отдыха – V-образный вырез на пуловере с ромбовидным рисунком; ослепительно-белые клыки вгрызаются в фирменный королевский гамбургер Эла с сыром.

– Аа. Неплохо.

Он поднимает глаза.

– Ты это сделал?

Я заставляю его немного помучиться.

– Сделал что?

Дон язвительно изогнул бровь. Ему следовало стать телевизионным ведущим. Одним из тех парней, которые в шестидесятые годы любили что-нибудь напевать и отпускать остроумные шуточки и могли даже сложную ситуацию заставить выглядеть просто.

– На твою долю выпало немного нежности?

Он с видимым удовольствием произнес это, а я с удовольствием услышал. Почему у американцев получаются лучшие диалоги? И, если уж на то пошло, лучшие названия песен? («Двадцать четыре часа из Телфорда», как вам?)

– Она красивая женщина, Дон. Но безумная, как белка.

– Как раненая змея.

– Как бред сумасшедшей женщины. На самом деле просто не для меня.

– Я бы оставил ее в покое.

– Дон, у нее пистолет.

– Как и у многих американцев.

– Тебя бы это отпугнуло? Если бы ты узнал, что у женщины есть пистолет?

– Думаешь, если плохо с ней обойдешься, она выстрелит тебе в спину?

Как бы ни было стыдно, но именно такая мысль и пришла мне в голову.

– В любом случае у нас ничего не было. Это к твоему вопросу. Она сказала, что не занимается этим на первом свидании. И не всегда на втором. Однако она рассказала забавную шутку.

Я начал пересказывать историю с кузнецом. Дон предположил, какой может быть концовка. Он знает их все.

– Кстати, через несколько дней я собираюсь в Великобританию. Навестить сына в университете.

– Старый добрый папочка, да?

– Дон, что ты думаешь вот об этом?

Я передаю ему свой телефон. Дон извлекает из кармана рубашки очки в золотой оправе и читает письмо, которое я получил несколько часов назад. Серые глаза пробегаются по тексту, затем в его взгляде отражается изумление.

– Ух ты. – Он размещает очки в своих немодно длинных волосах. – Это что-то из Чарльза Диккенса или чего-то подобного.

– Она настоящая. Я проверил. Писатель-фрилансер статей для журналов, сейчас работает с ИТ.

– А кто такой общий друг?

– Даже представить не могу.

– Тот, кто знает, что ты летишь в Лондон. Твой сын.

– Кольм? Он не то, что написать, он и составить такое письмо не сможет – не знаю. «Розетта Стоун».

– Дай посмотреть фотографию.

– Ее?

– Ты же нашел ее.

– Открывай «Фотографии». Потом «Сохраненные фотографии». Самый последний.

Большой палец Дона порхает по экрану, пока не останавливается на изображении темноволосой женщины тридцати с небольшим лет.

– Ууу, – произносит он.

– Ууу?

– Да. Ууу, друг мой.

– Ты не мог бы как-нибудь объяснить это «ууу»?

– Мне нравится. Даже очень. В ней есть что-то итальянское. Интеллигентный взгляд. Сексуальная, но не пошлая. И мне нравится кривая ухмылка.

Повисает долгая пауза, пока он ищет другие черты. Наконец он довольствуется еще одним «ууу».

– Фотографии могут быть очень обманчивыми.

– Ага. Определенно. Но не думаю, что это одна из них.

– Почему ты так думаешь?

– Прямой нос.

– Прямой?

– Меня восхищают четкие линии носа у женщины.

(Нос Дона в общем-то можно назвать крошечным для мужчины.)