Счастье - [75]

Это ее огорчало. А мысли все время возвращались к операции. Если этим способом можно исцелить Хван Мусона, то ведь и она сможет быть первой пациенткой, ведь у нее такое же повреждение бедренной кости! Безусловно, на операцию вместо Хван Мусона должна лечь она. Эта мысль, еще неясная при чтении письма, сейчас оформилась окончательно.

Первым оперировать Хван Мусона нельзя. Нельзя подвергать его риску, тем более в таком состоянии. Очень дорого досталась ему жизнь, да и не одинок он сейчас. Зачем же ложиться ему под нож первым, если нет полной уверенности в успешном исходе операции… Она должна занять его место на операционном столе. Пусть первой оперируют ее! Эта утвердившаяся сейчас мысль заставила забиться сердце, и его биение звоном отдавалось в ушах. Но решение принято, и она не отступится от него.

«Не исключено, что первая операция пройдет неудачно. Может быть, я умру, но зато Юсон приобретет опыт и результаты операции дадут ему возможность усовершенствовать новый метод, позволят более эффективно оказывать помощь другим больным», — думала Сор Окчу.

Ей зспомнились некоторые эпизоды из военной поры: бои у реки Туманган, отступление, ранение… Чего ей теперь бояться после всего пережитого? Да и никого у нее нет, не то что у Хван Мусона. Она приложила руку к груди: кажется, сердце успокоилось. И ее нестерпимо потянуло туда, в клинику к Дин Юсону, захотелось увидеть его…

Сор Окчу пришла к себе в общежитие, легла на постель, но сон не приходил. Рассвет она встретила с открытыми глазами. Когда за окном совсем рассвело, она встала и, чтобы не разбудить спящих подруг, тихонько вышла из комнаты. Она пошла к Ди Рёнсоку. Соннё уже готовила завтрак, а сам хозяин сидел за столом и читал книгу.

— Что случилось, Окчу? Почему так рано? — спросил Ди Рёнсок, удивленно глядя на девушку.

— Мне нужно посоветоваться с вами. — Голос Сор Окчу заметно дрожал, сказывалось нервное напряжение, бессонная ночь.

— О чем? Говори. Я слушаю. — Ди Рёнсок закрыл книгу и с беспокойством посмотрел на возбужденное лицо Сор Окчу.

— Я получила письмо из клиники, от Гу Бонхи.

— Что же она пишет, твоя Гу Бонхи?

— Мне, по всей вероятности, придется лечь в больницу.

— Почему так вдруг?

— Врач Дин Юсон успешно завершил свои опыты на животных, он нашел новый метод лечения, и теперь встал вопрос о проведении операции на человеке.

— Так. И что же? — Ди Рёнсок подсел к Сор Окчу поближе.

— Мне кажется, доктор испытывает затруднения с первой операцией, а я смогу помочь ему…

Сор Окчу не хотела говорить о своем решении первой лечь на операцию, но Ди Рёнсок почувствовал, что девушка на это уже решилась. Однако он не стал приставать с вопросами. Что ж, если хочет помочь человеку, пусть едет.

— Значит, поедешь помогать Дин Юсону? Похвально. Хорошо бы заодно подлечиться и тебе. Может, и тебе сделают операцию. В случае чего иди на нее смело, будь достойной дочерью своих родителей.

— Вы во мне не сомневайтесь.

— Я верю в тебя. Все будет хорошо. Счастливого тебе пути.

На следующий день Сор Окчу, наскоро собрав вещи, дневным поездом выехала из Хаджина.

В опрятно убранном доме санитарки Хусон у стены на ондоле сидела Сор Окчу и старательно занималась каким-то шитьем. Ее лицо дышало спокойствием. От прежних волнений не осталось и следа.

Сор Окчу приехала два дня назад. На вокзале ее встретили Дин Юсон, его мать, Гу Бонхи и санитарка. Были, конечно, и слезы. Плакала Сор Окчу, плакали Гу Бонхи и мать Дин Юсона, но это были слезы радости. Сор Окчу даже не заметила, как очутилась в этом доме.

За два дня она прошла полное медицинское обследование и теперь ждала госпитализации.

Сор Окчу не раз в эти дни вспоминала свою прошлую жизнь. Последние семь лет были годами тяжелых переживаний и мук. А сейчас терзавшая ее душевная боль, вызванная мыслями о неудавшейся любви, утихла, наступило успокоение. Ощутить это состояние помогли ей добрые люди, окружавшие ее и теперь, и гордость за Дин Юсона, который, успешно завершив свои опыты на животных, сейчас готовится к операции на человеке. Однако подобно тому, как нельзя распознать потаенное коварство реки, которая может неожиданно засосать в водовороте, так и в душе Сор Окчу, приехавшей по зову сердца стать первым пациентом Дин Юсона, где-то в глубине затаилось беспокойство. Разумеется, она верила Дин Юсону, но быть спокойной до конца она не могла. И ее руки, аккуратно наносившие стежки на ткань, порой невольно дрожали.

Неожиданно со двора донесся голос Гу Бонхи, и в ту же минуту девушка была уже в комнате.

Сор Окчу отложила шитье и, поднявшись, пошла навстречу гостье.

— Здравствуй, моя дорогая подружка. Не скучно ли тебе тут в одиночестве? — быстро заговорила Гу Бонхи, как бы боясь, что ее могут перебить. В больнице она старалась быть сдержанной и даже строгой, как и подобает, по ее мнению, врачу, а в общении с подругой давала волю своей живой натуре.

Они сели друг против друга.

Гу Бонхи и Сор Окчу встретились в начале войны. Гу Бонхи училась в медицинском институте. Когда началась война, она попросилась на фронт и получила назначение в один из полевых госпиталей, расположенных вблизи города Кэсона. На одной из промежуточных станций в вагон вошла Сор Окчу. В хорошо подогнанной военной форме, с погонами младшего лейтенанта на узких плечах, с ясным взглядом и нежным лицом, немногословная привлекательная девушка сразу пришлась по душе Гу Бонхи. Оказалось, Сор Окчу едет в тот же госпиталь, что и Гу Бонхи. В первый же день пути они подружились. Вероятно, их сблизила несхожесть характеров, Сор Окчу была рассудительная и спокойная, а Гу Бонхи — впечатлительная и импульсивная.