Сценарист. Выпуск 5 - [7]

КСЕНИЯ (сразу ответила): Она умерла.

И положила трубку.

33. Снимала свою одежду с полок, прямо с вешалками кидала свитера, сарафаны, рубашки и блузки в чёрные мусорные пакеты. В кориродоре — босоножки, кеды, шлёпанцы, плащ и куртка, тушь на зеркале, помаду, — утромбовала в пакет. Потом наступил черёд её книг и дисков. Лёшины оставляла; всё своё складывала в мешки. В ванной сгребла все шампуни, прокладки, тампоны, крема, женские бритвы, свою зубную щётку — всё, что могла найти.

В комнате осмотрелась, кинула в один из пакетов свой мобильный. Вдруг увидела свой ноут на стеллаже. Взяла его, положила на пол, раскрыла. Принесла из кладовки молоток и ударила им несколько раз по экрану, по разъёмам и крышке.

Швырнула то, что осталось от компьютера в один из пакетов.

Потом взвалила несколько из них себе на спину и отнесла до мусорных баков.

Потом снова взвалила два или три и ушла на помойку, потом снова взвалила и спустилась по лестнице…

34. Ксения, как Лёша постриженная, одетая как Лёша, невероятно теперь на него похожая — шла широким Лёшиным шагом вдоль Чистопрудного бульвара, с Лёшиным же рюкзаком за плечами. У памятника Тургеневу толпа глазела на исполняющих музыку индейцев, или тех, кто под них косил. Музыка была экзотическая и явно напоминала о пустыне, ветре и свободе. Народ огибал музыкантов полукругом, оставляя между собой и ними пустое пространство. В нём самозабвенно кружилась алкашка, её цветастая длинная юбка и надетая сверху спортивная футболка закручивались от движений.

Лёша-Ксения остановилась у ларька, купил самсу, сел на скамейку и стал жевать. К ней подсела запыхавшаяся и очень счастливая алкашка и, толком не отдышавшись, попросила денег. Лёша-Ксения отдала ей сдачу от самсы. Алкашка кивнула, моментально куда-то спрятала деньги и пошла танцевать дальше.

35. Вечером Лёша-Ксения сидела на полу, разбирая Лёшины книги и карты. Она снимала их со стеллажа, протягивая вверх руки. Потянула за что-то и несколько книг упали ей на голову.

ЛЁША-КСЕНИЯ (выругалась): Проклятье!

36. Тум припарковала свою старенькую иномарку во дворе Ксениного и Лёшиного дома. Она потёрла пирсинг на брови. Вылезла из машины, достала из багажника две банки с краской и вдруг застыла с ними в руках. Впереди по двору шёл будто бы Лёша, в руках у него был пакет с продуктами. Увидев его, перекрестилась ещё совсем нестарая соседка. За несколько метров до тумовской машины он свернул к своему подъезду и скрылся за дверью.

Тум выбежала из машины, очутилась у подъезда, бегом преодолела несколько лестничных пролётов и принялась жать на звонок. Лёша-Ксения открыла дверь и улыбнулась.

ЛЁША-КСЕНИЯ: А, Тумыч, заходи! Кофе будешь?

Тум бросилась прочь вниз по лестнице.

37. Антон Степанович был пьян. Он смотрел исподлобья на Лёша-Ксению, чуть покачиваясь. В коридоре у Лёшиного учителя было темно и пыльно.

АНТОН СТЕПАНОВИЧ: Чего-чего?

ЛЁША-КСЕНИЯ (ответила спокойно): Мои тетради, с пешками? В зелёной папке. Не помните?

Антон Степанович схватил Ксению-Лёшу за ворот рубашки, рванул их вниз. Обнажилась затянутая многими слоями бинтовой марли девичья грудь. Лёша-Ксения молчала, тяжело дыша.

АНТОН СТЕПАНОВИЧ: Пошла вон!

Антон Степанович вытолкнул Ксению-Лёшу за дверь.

38. Лёша-Ксения целый день гуляла по центру Москвы — Арбат, Замоскворечье, Тверской район, Китай-город… Смотрела на дома, памятники, сверялась с картой. Постояла у того самого дома в Толмачёвском перулке. Задавала вопросы прохожим, ментам — все они чаще всего жали плечами.

Потом ехала в метро и читала, сидя. На одной из станций в вагон вошла беременная девушка. Лёша-Ксения уступила той место.

39. Лёша-Ксения проснулась утром в постели в Лёшиных обычных пижамных майке и штанах. В тех самых, в которых он бегал к соседям во время потопа. Лёша-Ксения приподнялась, почувствовала что-то странное, одернула с себя одеяло, посмотрела под себя и увидела кровавое пятно на простыне. Слезла с кровати, отошла, снова поглядела на пятно. Провела себе рукой себе ниже спины. Потом быстро сняла простыню и пошла с ней в ванную.

40. Через колонки из ноута звучала аудиокнига. Лёша-Ксения красила стену в коридоре тёмно-зелёным с помощью короткого валика. Мебель и полы были застланы газетами и целлофаном.

МУЖСКОЙ ГОЛОС ИЗ КОЛОНОК: Семен был сейчас в одной рубашке, потому что не успелнадеть штанов с тех пор, как проснулся. Он поглядел вверх, на отца, и сказал ему: — Давай я им буду матерью, больше некому. Отец ничего не сказал своему старшему сыну. Тогда Семен взял с табуретки материно платье, капот и надел его на себя через голову. Платье оказалось длинным, но Семен оправил его на себе и сказал: — Ничего, я его подрежу и подошью. Умершая мать была худая, поэтому платье на Семена пришлось бы впору, если б оно не было длинным. Отец смотрел на старшего сына, — «восьмой год уже ему», подумал он.

В дверь позвонили. Лёша-Ксения открыла дверь. На пороге стояла женщина лет 32, в сапогах на каблуках, в слишком обтягивающих её красных брюках, полосатой блузке и бежевом плаще. Женщина держала за руку мальчика лет 8 в кепке с надписью ЦСК.

МУЖСКОЙ ГОЛОС ИЗ КОЛОНОК ПРОДОЛЖАЛ: