Сценарист. Выпуск 5 - [22]
Со стороны озера раздается жуткий крик деда Ильи. Володя и Петровна бегут к озеру.
50. НАТ. ОСТРОВ. БЕРЕГ ОЗЕРА. ДЕНЬ.
Володя и Петровна подбегают к берегу. Там, без движения, лежит мокрый дед Илья, застывшим взглядом смотрит в небо. На лбу у деда красная круглая отметина. Наташа равнодушно стоит рядом.
ПЕТРОВНА (подбегает к деду Илье, ощупывает): Муж мой, кормилец мой! Что с тобою? (Толкает деда Илью.) Встань, подымись! На кого же ты меня оставляешь, одну одинешеньку! (Наташе и Володе.) Да что же вы стоите, изверги проклятые! Помогите, помирает он!
ДЕД ИЛЬЯ (трезвым голосом): Уймись, глупая баба. Не помираю я.
Петровна от неожиданности замолкает, садится рядом с дедом Ильей на траву.
ДЕД ИЛЬЯ: Ну, чего рот раззявила? Чего расселась?
ПЕТРОВНА: Ой, живой!
ДЕД ИЛЬЯ: Вот правду говорят, что все бабы — дуры. Что со мной случится-то может? (Трогает себя за голову, чешет отметину на лбу.) Руки-ноги целы, голова на месте. А тебе бы все причитать. Вставай, залазь в лодку. Дел накопилось — невпроворот.
Дед Илья бодро встает, по очереди жмет руки Володе и Наташе, идет к моторке. Петровна, с раскрытым ртом, идет за ним, осеняет крестным знамением то себя, то спину деда Ильи. Дед Илья оборачивается на Наташу, пристально смотрит.
ДЕД ИЛЬЯ: Да нет, показалось
51. НАТ. ДЕРЕВЕНСКАЯ УЛИЦА. НОЧЬ.
В деревне идет дождь.
52. ИНТ. ДЕРЕВНЯ. ДОМ ПЕТРОВНЫ. НОЧЬ.
Зачехленная гармонь убрана на шкаф. Дед Илья крепко спит в своей кровати. Рядом с кроватью, перед иконами, на коленях стоит Петровна, крестится, шепчет молитву и отвешивает поклоны.
53. НАТ. ОСТРОВ. ДЕНЬ.
Бобслей.
Бабы везут на остров мужиков, для исцеления от алкоголизма. Привозят Наташе и Володе продукты и алкоголь.
Наташа лечит Воронцова в прозрачной капсуле. У Воронцова во лбу мигает красная лампочка.
Володя складывает ящики с водкой в сторожке.
Наташа несет водку к берегу озера. Возвращается обратно с пустыми бутылками.
Володя сортирует привезенные бабами банки с разносолами. Банки трясутся от вибраций — за кадром Наташа чинит космический корабль.
На берегу озера, со стороны материка, сидят кошки, мяукают.
54. НАТ. ДЕРЕВНЯ. ДВОР ПЕТРОВНЫ. ДЕНЬ.
Дед Илья вытаскивает из дома икону, несет в сарай. За ним с визгом бежит Петровна.
ПЕТРОВНА: Илюшенька, ведь это грех великий! Как же ты после смерти пред очи божьи смотреть будешь глазами своими бесстыжими?
ДЕД ИЛЬЯ (останавливается у сарая): Запомни. Бога нет.
ПЕТРОВНА (крестится): Опомнись. Это слова дьявола.
ДЕД ИЛЬЯ: И дьявола тоже нет. А есть одна эволюция. Мы — мартышки. Поскачем, поплачем, помрем, сгнием. (Бросает икону в сарай, там уже лежат остальные иконы Петровны.)
ПЕТРОВНА (крестит деда Илью): Изыди, дьявольское отродье, покинь тело раба Божия Илии, во имя Христово. (Открывает бутылку со святой водой, окропляет деда Илью.)
Дед Илья хватает полено, идет на Петровну. Петровна убегает.
ДЕД ИЛЬЯ: Сейчас я тебя знатно перекрещу.
Мимо дома Петровны проходят Колька и Воронцов. Петровна выбегает за калитку, прячется за Колькой.
ПЕТРОВНА: Посмотрите, ребятки, коммунистом на старости лет заделался! (Деду Илье.) Ирод ты, а не коммунист.
ДЕД ИЛЬЯ (Кольке и Воронцову): Здорово, мужики. (Петровне.) Замолкни. Я всю жизнь коммунистом был, коммунистом и останусь. И помру, если придется, тоже коммунистом.
ПЕТРОВНА (плюет себе под ноги): Тьфу!
ВОРОНЦОВ: При коммунизме такого разврата, какой сейчас в стране творится, не было.
ПЕТРОВНА (Воронцову): Воронок, ты-то откуда знаешь? Ты ж, когда Союз распался, еще в школу ходил.
ВОРОНЦОВ: И что? Вон, Сергеич нас сколько лет эксплуатирует, без выходного пособия. При Союзе бы его за такую деятельность живо к стенке. А сейчас — как сыр в масле катается, за наш счет.
ДЕД ИЛЬЯ: Вот карась. Но мы этого карася быстро прищучим.
КОЛЬКА: Это как же?
ДЕД ИЛЬЯ: Профсоюз вам надо организовать, вот как.
ПЕТРОВНА (выглядывая из-за Кольки, деду Илье): Не лез бы ты ни в свое дело.
ДЕД ИЛЬЯ (Петровне): Цыц! (Кольке и Воронцову.) Я про рабоче-крестьянские права все знаю. 20 лет отпахал в профсоюзном комитете. Предлагаю завтра собрать собрание и внести вопрос на повестку дня.
55. ИНТ. ОСТРОВ. СТОРОЖКА. ДЕНЬ.
Наташа ест вареную картошку из котелка. Вокруг ее головы летает металлический шарик. Володя роется в кармане. Достает серьги Натальи, кладет на стол перед Наташей.
ВОЛОДЯ: Вот, подарок.
Наташа берет серьги, рассматривает.
ВОЛОДЯ (смущается): Наталье купил, на годовщину. Она их никогда не снимала.
Наташа цепляет серьги на волосы. Серьги падают. Она поднимает серьги, крепит на платье, как ордена.
ВОЛОДЯ: Дай, помогу.
Володя берет серьги, наклоняется над Наташей. Отгоняет от ее головы шарик.
ВОЛОДЯ: Вот я полоротый! У тебя же уши не проколоты! (Показывает на свои мочки.) Вот тут дырки делают, а в них сережки вешают.
НАТАША: Почему.
ВОЛОДЯ: Для красоты.
Наташа дважды хлопает в ладоши. Шарик приземляется на стол, замирает. Наташа накрывает шарик пустой пол-литровой банкой. Встает из-за стола, подходит к стене сторожки. Там, прямо в доску, воткнута иголка с длинной ниткой. Наташа выдергивает иголку, решительно прокалывает себе сначала правое, потом левое ухо, даже не поморщившись. В момент проколов из ушей идет звук, как будто сдувается воздушный шарик. Володя, открыв рот, смотрит на Наташу. Наташа надевает серьги в уши.
Журнал, который вы держите в руках (или видите на ваших мониторах), – это не журнал киносценариев. И не журнал о кино. Во всяком случае, мы не ставили перед собой задачу сделать журнал киносценариев или журнал о кино. Хотя, конечно, мы будем публиковать сценарии и статьи о кино. Но, надеюсь, все-таки в основном мы будем писать о сценаристах и для сценаристов. О наших профессиональных проблемах, нуждах и чаяниях.