Scar Tissue - [13]

Центром всех его наркотических дел в той задней комнате были тройные лучевые весы, которые в нашем домашнем хозяйстве были популярнее тостера или блендера. Рабочая поверхность моего отца и место для пробных доз были сделаны из красивой, синей и зелёной мексиканской плитки, идеальной квадратной формы и совершенно плоские. Я смотрел, как он брал немного кокаина и просеивал его, а затем он брал итальянское слабительное манитол и просеивал его через то же сито, чтобы оно имело такую же консистенцию, как и кокаин. Было важно, до конца удостовериться в том, что кокаин был смешан с необходимым количеством слабительного.

К нам приходило много людей, но не настолько много, как вы подумали. Мой папа тщательно скрывал свою деятельность, и он знал, что с расширением бизнеса увеличится и риск. Но то, чего его клиентуре не доставало в количестве, она, несомненно, восполняла в качестве. В её числе были звёзды кино и телевидения, писатели, рок-звёзды и кучи девушек. Однажды на кануне чемпионата Super Bowl к нам даже зашли два известных игрока Oakland Raiders. Они пришли довольно рано, около восьми или девяти вечера. Они выглядели более прямыми, чем привычная клиентура, сидели на самодельной мебели моего папы, неспокойные и напуганные тем фактом, что вокруг бегал ребёнок. Но прошло хорошо. Они получили свои наркотики, пошли и на следующий день выиграли чемпионат Super Bowl.

Во всём этом деле меня раздражало то, что всё происходило поздно ночью. Именно тогда я увидел, какое отчаяние могут вызвать наркотики. Я не осуждал это; по большей части я говорил: “Ого, этому парню действительно нужен этот чёртов кокаин”. Один парень, брат известного актёра, был настоящим жадным мусоропроводом для кокаина. Он приходил каждый час до шести утра, жульничая, договариваясь, трясясь и давая большие обещания. Каждый раз, когда он стучал в дверь, мой папа вылезал из постели, и я слышал, как он вздыхал про себя: “О, нет, только не это опять”.

Иногда мой папа не открывал дверь, он просто говорил с людьми через окно. Я лежал в постели и слушал всё это: “Уже слишком поздно. Убирайся отсюда. Ты всё равно должен мне кучу денег. Ты должен мне двести двадцать долларов”. У моего папа был список того, что ему должны люди. Я смотрел на этот список, и он говорил: “Если бы я мог заставить всех вернуть мне долги, у меня было бы очень много денег”.

Было трудно убедить меня в том, что мы жили скромно, особенно по выходным, когда мой папа брал меня в ночные клубы, где он был известен как Лорд бульвара Сансет Стрип. Он также был известен как Паук, это прозвище он получил в конце шестидесятых, когда он полез вверх по зданию, чтобы попасть в квартиру к девушке, которая ему нравилась.

Сансет Стрип в начале семидесятых был артерией жизни, текущей через Западный Голливуд. Люди постоянно болтались на улице, перемещаясь между лучшими клубами города. Там был клуб Виски Гоу Гоу и клуб Грязного Макнэсти. В двух кварталах от Виски был клуб Рокси, который специализировался на живой музыке. По другую сторону парковки от Рокси были бар Радуга и Гриль. Радуга была любимым местом Паука. Каждый вечер он приходил туда около девяти и встречался со своей командой: Уивером, Конни, Башарой и другими постоянно меняющимися персонажами.

Приготовление к ночи в клубе было настоящим ритуалом для моего отца, так как он очень дотошно относился к своему внешнему виду. Я сидел и смотрел, как он прихорашивался перед зеркалом. Каждый волосок должен был быть на своём месте, нужный одеколон использовался в правильном количестве. Затем он надевал обтягивающую футболку, вельветовую куртку и ботинки на платформе. В итоге, мы шли к частным портным, чтобы скопировать его наряды для меня. Я всё время подражал своему папе.

Частью того ритуала было достижение нужного для начала вечера кайфа. Он, очевидно, оставлял большую часть химического коктейля на гораздо более позднее время. Но он не хотел оставлять дом без соответствующего начала той тусовки, что обычно выражалось в употреблении алкоголя и таблеток. У него были успокоительные и Плацидил, тормозящие средства, которые лишают тебя моторных функций. А когда ты смешиваешь их с алкоголем, они даже сидящего рядом парня лишают моторных функций. Поэтому мой папа выбирал другое средство, Туинал.

Когда я ходил куда-нибудь с ним, он наливал мне маленький бокал пива. Затем он раскрывал капсулу Туинала. Из-за того, что порошок и таблеток Туинала был ужасным на вкус, он разрезал банан и высыпал раскрытую капсулу Туинала внутрь. Он съедал ту часть, где было больше порошка, и давал мне меньшую порцию. После этого мы были готовы идти и тусоваться.

Нам начинали оказывать королевский приём, как только мы походили к двери Радуги. Тони, администратор клуба, приветствовал моего папу так, как будто он был самым ценным клиентом на бульваре Стрип. Конечно, стодолларовая купюра, которую мой папа давал ему на входе, отнюдь не вредила Тони. Он вёл нас к столу моего папы. Это был центральный стол прямо перед огромным камином. С этой удачной точки можно было видеть всех, кто входил в клуб или выходил из клуба. За радугой, который находился внутри самой Радуги. Мой папа невероятно трепетно относился к своей территории. Если человек, которого он не знал, садился за наш стол, Паук не позволял ему этого: “Что это ты тут делаешь?”