Сброшенный корсет - [111]

Когда я спускалась вниз, мне сделалось дурно: закружилась голова. Земля закачалась у меня под ногами. Цилли и Йозефа на лестнице поддерживали меня за руки, но, спустившись, я уже шла самостоятельно твердой походкой.

Генерал ожидал меня у портье. Габора нигде не было видно. Заметив нас, генерал двинулся навстречу медленной торжественной поступью. На нем была роскошная, красного цвета, расшитая золотом парадная униформа. Он окинул меня с ног до головы коротким взглядом, и глаза его засияли.

— Обворожительно, совершенно обворожительно, — произнес он громким голосом и протянул мне руку. Мы вышли за ворота, где стояло зеленое ландо, которое должно было доставить нас в казарму. Генерал арендовал этот экипаж, запряженный четырьмя роскошными сивыми лошадьми, у бургомистра. Удар хлыстом, и мы пустились в дорогу.

Чтобы попасть в манеж, нам пришлось совершить объезд, потому что на Винерштрассе нельзя было попасть напрямик. У городской башни играл духовой оркестр пожарников, площадь была заполнена пешеходами и слушателями, и мы застряли в этой сутолоке. Я сидела рядом с генералом, прямая как свечка, будто аршин проглотила, и думала только об одном: только бы не упасть в обморок. Тетушка Юлиана и Эрмина сидели напротив нас.

Поездка была сущей пыткой. Вдруг мне стало дурно. Где взять силы, чтобы управлять Адой?

Тогда я вспомнила о заветном флакончике. Подчеркнуто медленно я вынула бутылочку с каплями, вынула из нее стеклянную пробку и глубоко вдохнула в себя живительный аромат. И он подействовал! Никогда бы не могла представить себе такого!

— Мандраж? — громогласно спросил генерал и погладил мне руку. — Никаких причин для волнений! Мы на славу потренировались. Fortes fortuna adiuvat. Смелого пуля боится. Не хмуриться! Веселее! Сегодня великий день. Сначала покажем всему миру, на что способен наш ангелок, а потом, — он сделал многозначительную паузу, — семья Бороши начнет новую жизнь.

ГЛАВА 20

Под звуки «Торжественного марша» Иоганна Штрауса мы въехали во двор казармы.

Знаменитый оркестр гвардейского батальона Линца, выстроившийся для приветствия, при нашем появлении грянул в трубы и тромбоны, залился трелями флейт. Инструменты ослепительно блестели на солнце. В любой другой ситуации я была бы в восторге, но мне так трудно было дышать, несмотря на постоянное обмахивание веером, что, когда оркестр закончил играть, я не в состоянии была даже крикнуть вместе с остальными «браво».

Но зато я сразу же увидела свою соперницу, архитекторшу госпожу Хольтер вместе с ее сыном. Под белыми навесами из парусинового полотна были расставлены скамьи и накрытые белыми скатертями столы. Архитекторша сидела в тени за первым столиком в окружении поклонников и кокетничала с ними, как и полагается эннской красавице.

Но самое прекрасное, что на ней было, — это платье для верховой езды абрикосового цвета с коричневой отделкой, без кринолина, но зато с турнюрами, а также шляпа-цилиндр кофейно-коричневого цвета. Все это отнюдь не производило комического впечатления, напротив, выглядело спокойно-радостным, как будто речь шла не о нескольких тысячах гульденов, а о каком-то пустяшном развлечении.

Фрау Хольтер была лишь слегка затянута в корсет, и меня сжигала зависть. За ее спиной стоял лейтенант Косаник. Тот самый! Вот, оказывается, он какой: приземистый, коренастый, с черным жестким ежиком волос. В его лице нечто по-детски дерзкое. На нем как будто написано: «Ага, вы не желаете меня видеть, я должен исчезнуть? Но этого удовольствия, любезные господа, я вам не доставлю».

С подчеркнутой вежливостью мы поприветствовали друг друга, затем заняли места за соседним столиком: моя тетушка, гувернантка, генерал и я.

— А где же Габор? — спросила Эрмина, оборачиваясь по сторонам.

— Где ему и положено быть — рядом с Адой, — генерал встал. — Если позволите, дражайшая, я покину вас: хочу взглянуть, все ли в порядке.

Фрау Хольтер проводила его взглядом и кивнула мне. В последние дни она, чтобы ее лошадь привыкла к новой обстановке, провела несколько тренировок в манеже — до и после меня. Габор несколько раз тайком подглядывал за ней и потом рассказывал нам с удивлением: о грации верблюда уже не было речи — фрау Хольтер добилась солидного прогресса в верховой езде.

— Она делает все, не слушая Косаника, — пояснил он. — Барьер берет очень даже ловко. Ей бы надо взять еще одного тренера, и я даже знаю, кого именно.

Не успели мы занять места, как нам принесли напитки: лимонад для меня, шампанское для дам. Несколько поодаль, тоже под навесом из ярко-белой ткани, был устроен роскошный буфет. Комендант гарнизона давал для членов офицерских семей королевский прием. Скачки на пари были лишь частью этого представления.

В знаменитом клубе Эннса после банкета устраивались призовые соревнования по стрельбе, а незадолго до этого там установили трибуны для родителей, братьев и сестер, родственников и знакомых. До наших скачек состоялись скачки на пони, в которых блистала юная поросль, затем конные состязания кадетов и, наконец, показательные выступления по выездке кавалеристов драгунского полка, а в заключение, «на десерт», выступали я и фрау Хольтер. Следующим номером программы после нас был буфет, поскольку праздник без банкета в Австро-Венгрии просто немыслим. Затем следовало чествование победителей, бал в офицерском казино, а в полночь давали фейерверк и ужин, после чего устраивались танцы до утра. Словом, весьма насыщенная и увлекательная программа.