Сборники стихотворений - [13]

В сто сорок солнц закат пылал, в июль катилось лето, была жара, жара плыла на даче было это. Пригорок Пушкино горбил Акуловой горою, а низ горы деревней был, кривился крыш корою. А за деревнею дыра, и в ту дыру, наверно, спускалось солнце каждый раз, медленно и верно. А завтра снова мир залить вставало солнце ало. И день за днем ужасно злить меня вот это стало. И так однажды разозлясь, что в страхе все поблекло, в упор я крикнул солнцу: "Слазь! довольно шляться в пекло!" Я крикнул солнцу: "Дармоед! занежен в облака ты, а тут - не знай ни зим, ни лет, сиди, рисуй плакаты!" Я крикнул солнцу: "Погоди! послушай, златолобо, чем так, без дела заходить, ко мне на чай зашло бы!" Что я наделал! Я погиб! Ко мне, по доброй воле, само, раскинув луч-шаги, шагает солнце в поле. Хочу испуг не показать и ретируюсь задом. Уже в саду его глаза. Уже проходит садом. В окошки, в двери, в щель войдя, валилась солнца масса, ввалилось; дух переведя, заговорило басом: "Гоню обратно я огни впервые с сотворенья. Ты звал меня? Чаи гони, гони, поэт, варенье!" Слеза из глаз у самого жара с ума сводила, но я ему на самовар: "Ну что ж, садись, светило!" Черт дернул дерзости мои орать ему,сконфужен, я сел на уголок скамьи, боюсь - не вышло б хуже! Но странная из солнца ясь струилась,и степенность забыв, сижу, разговорись с светилом постепенно. Про то, про это говорю, что-де заела Роста, а солнце: "Ладно, не горюй, смотри на вещи просто! А мне, ты думаешь, светить легко? - Поди, попробуй!А вот идешь взялось идти, идешь - и светишь в оба!" Болтали так до темноты до бывшей ночи то есть. Какая тьма уж тут? На "ты" мы с ним, совсем освоясь. И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я. А солнце тоже: "Ты да я, нас, товарищ, двое! Пойдем, поэт, взорим, вспоем у мира в сером хламе. Я буду солнце лить свое, а ты - свое, стихами". Стена теней, ночей тюрьма под солнц двустволкой пала. Стихов и света кутерьма сияй во что попало! Устанет то, и хочет ночь прилечь, тупая сонница. Вдруг - я во всю светаю мочь и снова день трезвонится. Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить и никаких гвоздей! Вот лозунг мой и солнца!

1920

РАССКАЗ ПРО ТО, КАК КУМА О ВРАНГЕЛЕ ТОЛКОВАЛА ВЕЗ ВСЯКОГО УМА

Старая, но полезная история

Врангель прет. Отходим мы. Врангелю удача. На базаре две кумы, вставши в хвост, судачат! - Кум сказал,а в ем ума я-то куму верю,что барон-то, слышь, кума, меж Москвой и Тверью. Чуть не даром

все в Твери стало продаваться. Пуд крупчатки... - Ну,

не ври!пуд за рупь за двадцать. - А вина, скажу я вам! Дух над Тверью водочный. Пьяных лично по домам водит околоточный. Влюблены в барона власть левые и правые. Ну, не власть, а прямо сласть, просто - равноправие.

Встали, ртом ловя ворон. Скоро ли примчится? Скоро ль будет царь-барон и белая мучица?

Шел волшебник мимо их. - На,- сказал он бабе,скороходы-сапоги, к Врангелю зашла бы!Вмиг обувшись,

шага в три в Тверь кума на это. Кум сбрехнул ей: во Твери власть стоит Советов. Мчала баба суток пять, рвала юбки в ветре, чтоб баронский увидать флаг

на Ай-Петри. Разогнавшись с дальних стран, удержаться силясь, баба

прямо

в ресторан в Ялте опустилась. В "Гранд-отеле" семгу жрет Врангель толсторожий. Разевает баба рот на рыбешку тоже. Метрдотель желанья те зрит

и на подносе ей саженный метрдотель карточку подносит.

Все в копеечной цене. Съехал сдуру разум. Молвит баба:

- Дайте мне всю программу разом!

От лакеев мчится пыль. Прошибает пот их. Мчат котлеты и супы, вина и компоты. Уж из глаз еда течет у разбухшей бабы! Наконец-то

просит счет бабин голос слабый. Вся собралась публика. Стали щелкать счеты. Сто четыре рублика выведено в счете. Что такая сумма ей?! Даром! С неба манна. Двести вынула рублей баба из кармана.

Отскочил хозяин. - Нет!(Бледность мелом в роже.) Наш-то рупь не в той цене, наш в миллион дороже.

Завопил хозяин лют: - Знаешь разницу валют?! Беспортошных нету тут, генералы тута пьют!Возопил хозяин в яри: - Это, тетка, что же! Этак каждый пролетарий жрать захочет тоже. - Будешь знать, как есть и пить!все завыли в злости. Стал хозяин тетку бить, метрдотель и гости.

Околоточный на шум прибежал из части. Взвыла баба: - Ой, прошу, защитите, власти! Как подняла власть сия с шпорой сапожища... Как полезла мигом вся вспять из бабы пища.

- Много,- молвит,- благ в Крыму только для буржуя, а тебя, мою куму, в часть препровожу я.

Влезла тетка в скороход пред тюремной дверью, как задала тетка ход в Эрэсэфэсэрью.

Бабу видели мою, наши обыватели? Не хотите в том раю сами побывать ли?!

1920

ГЕЙНЕОБРАЗНОЕ

Молнию метнула глазами: "Я видела с тобой другая. Ты самый низкий, ты подлый самый..."И пошла, и пошла, и пошла, ругая. Я ученый малый, милая, громыханья оставьте ваши. Если молния меня не убила то гром мне, ей-богу, не страшен.

1920

* * *

Портсигар в траву ушел на треть. И как крышка блестит наклонились смотреть муравьишки всяческие и травишка. Обалдело дивились выкрутас монограмме, дивились сиявшему серебром полированным, не стоившие со своими морями и горами перед делом человечьим ничего ровно. Было в диковинку, слепило зрение им, ничего не видевшим этого рода. А портсигар блестел в окружающее с презрением: - Эх, ты, мол, природа!