Сборник "Зверь из бездны. Династия при смерти". Компиляция. Книги 1-4 - [66]

Никогда звезды не занимали столько места в литературе, как в веке Августа. Вергилий, Проперций, Овидий — настоящие знатоки астрономии и говорят астрономическим языком с легкостью людей большого знания и опыта. Гораций кокетничал с публикой своим мнимым равнодушием к тайнам звезд, но был счастлив, когда его гороскоп оказался чрезвычайно, «до невероятности», схожим с гороскопом Мецената. Астрология восходит на Палатинский холм и обращается в придворную силу. Германик, в часы досуга, переводит с греческого стихами гекзаметрические «Феномены» Арата (жил около 270 до Р. X.), в чем, как упомянуто, ему предшествовал — хотя противник астрологии — Цицерон. Манилий, — может быть, сам греческого происхождения, — пишет специально для большого римского света свою странную и темную поэму (Astromicon libri V), захватывающую смесь восторженной веры и туманнейшей доктрины.

Когда верховная власть разглядела суть и смысл астрологии и поверила в нее, естественно, что она нашла необходимым обратить науку эту — грозное ведение неотвратимого будущего — в свою монополию и поставить вокруг нее, между нею и остальными классами римского государства, стены строгих запретов. Это однажды навсегда определило для астрологов в римском государстве то действительное положение, которое Тацит очертил известной энергической характеристикой: «род людей, для властей ненадежный, для претендентов обманчивый, который в городе нашем вечно будет запрещен и вечно в нем удержится». Астрологов выгнал из Рима Агриппа, но они остались в чести при самом Августе. Тиберий Цезарь принимает против халдеев крутые меры, но сам он — из халдеев халдей: ученик и сотрудник великого родосского астролога Фразилла, вечно углубленный в анализы гороскопов — своего собственного и всех, ему подозрительных, знатных лиц. Буше Леклерк остроумно замечает, что астрологическая обсерватория Тиберия обратилась в настоящий «черный кабинет», в котором угрюмый принцепс вскрывал улики не в письмах и документах, но в чертежах и цифрах непогрешимого неба, а назавтра летели в прах все подозрительные и уличенные звездами головы. По дружному рассказу трех основных наших историков, Тиберий предсказал будущему императору на полгода, С. Гальбе, что однажды и он попробует императорской власти. Кай Цезарь уцелел, может быть, только потому, что Фразилл уверил Тиберия, будто скорее Кай Цезарь переедет верхом Байянскую бухту, чем когда-либо придет к власти. Тацит указывает, что в 26 году по Р. X. Тиберий покинул Рим под таким сочетанием созвездий, которое совершенно закрывало ему возможность возвратиться в столицу. Думали, что, значит, он скоро умрет, но — никто не ожидал, что старик перехитрит саму судьбу и проживет еще одиннадцать лет, платя звездам дань лишь своим добровольным изгнанием на Капри.

Нет надобности собирать здесь бесчисленные анекдоты об удачных астрологических прорицаниях, которые, в эпоху первых цезарей, сочиняли придворные сплетни и городские легенды. Гороскоп, будто бы составленный Фразиллом для Нерона: будет императором, но убьет свою мать, — достаточный их образец. Все эти сказки любопытны только как свидетельство интимности, в которой астрология уживается теперь с новой властью и держит ее под своим обаянием. Мы только что видели, как Агриппина, в опаснейший, почти отчаянный момент своего преступления, все-таки, медлит и тянет время, покуда звезды не примут положения, благоприятствующего Нерону. Со временем мы увидим, как Нерон, по предписанию астролога Бальбилла, казнит сенаторов, как Отон, по наущению астролога Птоломея, начнет гражданскую войну и т.д. Астрологи — это — «самая скверная рухлядь в супружеском хозяйстве государей», выразительно определяет Тацит. Власть скверной рухляди последовательно испытывают и смышленый буржуа Веспасиан, не побрезговавший унаследовать от Нерона его кровожадного астролога Бальбилла, и умный, образованный, тонкий Тит, и жестокий Домициан (тоже переводчик Арата), и дилетант, эстет и самодур Адриан, и философ Марк Аврелий, и свирепый Каракалла. Большинство из них были сами астрологами, либо, по крайней мере мере, оставили после себя такую славу. Адриан же и Септимий Север умерли с репутацией даже выдающихся, глубоких математиков, которым, в буквальном смысле слова, была звездная книга ясна. Спартиан рассказывает легенду, будто Септимий Север женился на Юлии после тот, как ее гороскоп сказал ему, что муж это девушки будет императором. В этой легенде вполне правдоподобна та часть, что знатные женихи, экзаменуя предполагаемую ярмарку невест, запрашивали их гороскопы. И, обратно, мы видели, как Агриппина, по смерти первого мужа своего, охотилась именно за теми женихами, о которых был слух, что им предсказана верховная власть.

Заявленная властью монополия на астрологические предсказания, в ревности своей, неоднократно изгоняла из Рима всех халдеев, кроме собственных, некоторых казнила, сбрасывала с Тарпейской скалы и пр. Но известно, что никакая вера не возбуждает большего к ней стремления, как запретная, особенно, когда власть, ее монополизируя, сама подтверждает тем обществу, что вера эта преполезная и превыгодная в житейском обиходе. И вот, астрологи, изгнанные одними воротами, быстро возвращаются через другие, и на место казненных приезжают из Греции либо из Александрии новые. В конце концов, власть должна была уступить общественному тяготению и начала смотреть на «математиков» сквозь пальцы, под разными ограничительными условиями, которые, конечно, были столько же бесполезны, как изгнания и казни. Еще Август запретил тайные гадания или хотя бы и явные, но вопрошающие о чьей-либо смерти. Затем из этого ограничения вырос строжайший запрет вопрошать о судьбе государя и его фамилии: источник бесчисленных политических процессов в эпоху Тиберия, Кая Цезаря, Клавдия и Нерона, любимое орудие кровавого шантажа, которым добывали богатства свои тигрицы, вроде Мессалины, Агриппины, Поппеи. Подданный, которому гороскоп его сулил верховную власть, — как справедливо замечает Фридлэндер, — тем самым ставился в необходимость выбора: или составить заговор на смерть главы государства, или самому погибнуть. Астрологи неизбежные участники всех заговоров и политических процессов императорского Рима. Расправлялись с ними круто. И — что же? Казни, изгнания, конфискация нисколько не унимали и не обескураживали ни охотников до звездных откровений, ни ученых, звезды ведающих. Мы увидим впоследствии, как участники одного из заговоров на жизнь Нерона, Антей и Осторий Скапула, посылают из Рима гонцов к изгнанному математику Паммену — именно гадать о судьбе Цезаря. На этих посылах они попались, через донос другого астролога, и должны были кончить жизнь самоубийством. Более того: пострадать в политическом процессе для астролога значило сделать себе карьеру и составить репутацию. Особенно, в глазах женщин, которые были особенно страстными поклонницами и покровительницами науки халдеев.