Сборник юмора из сетей - [73]

Но не успел он сделать и шагу, как в зал столовой ворвался Швондер, за которым едва поспевала Марина. Вид старика был безумен. Швондер, тяжело ступая и припадая на правую ногу, кинулся вначале к раздаточному окошку, чем весьма напугал обеих девушек. На лице старика были написаны боль, ужас и крушение идеалов. Он поискал глазами в кухне, обернулся и наконец увидел Василия, сидящего за столиком.

- Полиграф! - проговорил Швондер с интонацией Тараса Бульбы, обращающегося к отступнику-сыну.

- Слушаю вас, Михал Михалыч, - отозвался Василий.

Швондер приблизился к нему, сверля взглядом.

- Правду люди говорят? - спросил он еще с какой-то надеждой.

- О чем вы? - Василий встал.

- "Мерседес" твой? Это все... твое? - жестом указал он вокруг.

- Машина моя. Остальное - собственность кооператива, - скромно отвечал Василий.

- Предаю революционной анафеме как ренегата и перерожденца! громогласно объявил Швондер, поднимая правую руку. - Знал ведь, что не Полиграф ты, но верил... Верил, что продолжишь дело Полиграфа. А ты мразью буржуйской оказался... Продал республику. Знать тебя больше не знаю и буду требовать исключения из партии!

Произнеся эту речь, Швондер покачнулся, так что Борменталь сделал движение подхватить его, но старик справился сам и, поникнув лохматой нечесаной головой, покинул столовую.

- Неприятно получилось... - пробормотал Василий. - Кто ему донес?

- Не донес, а раскрыл ваше лицо, - выступила вперед Марина. - Нельзя двурушничать, Василий. А то с ним вы за революцию, а сами - настоящий коммерсант. Кроме денег, ничего не интересует...

Дружков вздохнул, почесал рыжий затылок.

- Странные вы - люди... Старику немного осталось, ломать его, что ли? Подпевал ему, вреда от этого нет. Да мне вообще наплевать на ваши революции, демократии... Ошейник сняли - спасибо. Дальше я сам пищу добывать должен. А вы грызитесь, - горько заключил Дружков и направился к выходу.

Уже в дверях остановился, взглянул на Борменталя трезво и холодно.

- Подумайте о моем предложении. Клиника за мои средства и за каждую операцию - десять тысяч. Долларов.

И вышел.

Заведеев подъехал к коттеджу Борменталя на желто-синем милицейском "уазике" и рысью побежал к дверям. На стук вышла Алена.

- Отец дома? - спросил участковый.

- Дома.

- Отдыхает?

- В шахматы играет с компьютером.

- С кем? - не понял Заведеев.

- С машиной. Проходите.

Участковый зашел в сени. Через минуту, вызванный дочерью, появился Борменталь в домашнем костюме.

- Приветствую, Дмитрий Генрихович, - козырнул Заведеев.

- Что-нибудь случилось? - спросил доктор.

- Председатель поселкового Совета просит вас на совещание.

- Да что стряслось? Воскресенье... - недовольно проговорил Борменталь.

- Время не терпит. По дороге расскажу.

Пока ехали в поселковый Совет, участковый рассказал Борменталю, что ситуация в деревне обострилась. Дружков со своим кооперативом взял в аренду близлежащие поля, по слухам, всучив большую взятку в райагропроме.

- На лапу дал. У них, у собак, просто, - прокомментировал Заведеев.

Мало того, Дружков приватизировал и местный магазин, в котором последний год, окромя водки раз в месяц, турецкого чая и детского питания "Бебимикс" ничего не водилось. Опять же дал на лапу в управлении торговли. В результате в магазине появилось молоко, масло, хлеб и некоторые другие продукты...

- Да, я знаю, - вспомнил Борменталь. - Жена говорила.

...Которые выдаются по талонам, причем талоны распределяет все тот же кооператив, то бишь Дружков.

- Собакам и людям - по одинаковой норме! - с негодованием сообщил Заведеев.

- Безобразие, - кивнул Борменталь.

И вообще, Василий зарвался, социальная напряженность в деревне растет, трудящиеся требуют защиты от Совета. С этой целью Фомушкин срочно сзывает совещание.

- Я лицо не административное, - возразил Борменталь.

- Вы очень нужны, - сказал участковый.

В холодном нетопленом помещении Совета, выгодно отличавшемся от офиса кооператива отсутствием всяческих удобств и загаженностью, участкового с доктором встретили Фомушкин и коллега Борменталя Самсонов. Оба были в полушубках и шапках.

Фомушкин, приземистый мужик с красным от ветра и алкоголя лицом, пожал Борменталю руку железными короткими пальцами.

- Присаживайтесь, товарищи, - указал он на ломаные стулья.

Кое-как сели. Фомушкин выложил на стол блокнот.

- Долго говорить не буду, - сказал Фомушкин. - Надо что-то предпринимать. Народ нас не поймет, если мы... Товарищ Самсонов, доложите.

Самсонов вынул из-за пазухи документ, оказавшийся письмом к главному санитарному врачу области, и зачитал его. В письме красочно описывались угроза эпидемий, многочисленные покусы населения, шумовые воздействия от лая и воя по ночам и прочие беды, свалившиеся на Дурыныши в связи с чрезвычайно высоким скоплением бродячих собак.

- Ну, положим, собак дразнят... - несмело возразил Борменталь.

- Проходу от них нет, вот и дразнят, - отрубил Фомушкин.

Заканчивалось письмо призывом принять срочные меры.

- Это не все, - сказал председатель. - Я санкционировал демонстрацию протеста населения против кооператива. Организатор - ваша жена, - показал он пальцем на Борменталя. - Дружков заявил альтернативную демонстрацию собак, я запретил. В конституции о демонстрациях собак ничего не говорится.