Сборник юмора из сетей - [54]

- Вот она... Землица...- дрогнувшим голосом сказал он.

Томилин, шмыгая носом и всхлипывая, взял в руки канистру с керосином и ...

( Иван, выйдя из оцепенения, дернулся и прохрипел:

- Переключай...

Валера удивленно посмотрел на него:

- Тебе что, не нравится? Зашибанское кино.

- Переключай, быстро... - не двигаясь, мучительно скривился Иван.)

Минуты две по экрану ползет секундноя стрелка. Иван подавленно смотрит, не шевелясь. Затем на экране появляется лихой молодой человек, как и Иван, напряженно глядящий кудо-то вбок. Иван вздрагивает и молодой человек, будто заметив это, счастливо улыбается и объявляет:

- Дорoгие товарищи! Сегодня в нашей программе художественный фильм "Спорт любит сильных". По центральному телевидению фильм демонстрируется впервые.

Спорт любит сильных

Под оглушительный рев трибун Алексей вышел на помост и несколько раз подпрыгнул, разминаясь.

- На помосте Алексей Степанов, Советский Союз! - проревел динамик и, вторя ему, залопотали на разных языках голоса в других частях громадногo зала.

( Иван облегченно вздыхает, откидывается назад:

- Слава, тебе, господи... Что-то наконец нормальное! А я уж думал белая горячка у нас!

Валера равнодушно глядит на экран, хлопая коротким ресницами.)

Степанов привеуственно поднял руки, чувствуя, как волнами поднимается в нем хорошая спортивная злость.

- Его противник - Рихард Грюшенгауэр, Федеративная Республика Германии, выступает под псевдонимом Гамбургское Страшилище.

Алексей быстро оглянулся - важно было не пропустить момент выхода немца на помост. Даже по тому, как он пролезает под канатом, можно было довольно точно определить его состояние и степень подготовленности к бою. Гамбургское Страшилище, сильный и техничный игрок, лез намеренно небрежно, опираясь на пол руками и сплевывая. Выходя, он так сильно зашатался, что вынужден был схватится за стол.

Рихард Грюшенгауэр был ветераном перепоя и на последней олимпиаде занял видное место. Уже несколько лет назад Алексей Степанов видел его на показательных выступлениях лучших перепойщиков в Большом Драматическом Театре Москвы. На его стороне был опыт, на стороне Алексея - молодость.

Секунданты забегали по помосту с ведрами, полотенцами и тряпками. Грюшенгауэр, покачиваясь, смотрел за ними мутным, непонимающим взглядом, лицо его, опухшее от тренировок, клонилось к земле, руки беспорядочно дергались в поиске опоры. Это могло быть, и, вероятнее всего, и было блефом - таким поведением он рассчитывал усыпить бдительность соперника, представить поединок легким и малозначительным.

Одет он был в рваный рабочий комбинезон и ватник - непонятно, что натолкнуло его на мысль о том, что такая, столь знакомая Степанову форма, может пробить брешь в психологической защите советского спортсмена.

- Только не расслабляйся, Алеша, только не расслабляйся, - твердо сказал Степанову тренер советской команды, ас и видный теоретик перепоя, много сделавший для развития нового вида спорта: в частности, его перу принадлежали книги "Перепой: спорт или искусство?" и "Нести людям радость (летопись перепоя)".

Раздался предупреждающий свисток судьи и все, кроме двух секундантов, в обязанности которых входило по мере надобности открывать и разливать бутылки, покинули ринг.

Послышался второй свисток, и соперники сели напротив друг друга.

Рихард Грюшенгауэр неловким движением освободился от ватника и швырнул его на пол. От внимательного взгляда советского спортсмена не укрылось, что комбинезон соперника выкрашен в соответствии с псевдонаучной теорией Гете-Кандинского о психофизиологическом воздействии цвета, и хотя советская наука о перепое отвергала, например, произвольное утверждение Кандинского о рвотном рефлексе на сочетание синего и грязно-желтого, Степанов невольно отвел глаза от отвратительных пятен, покрывавших Гамбургское Страшилище, как жирафа.

Гул зала постепенно стихал. Секундант Алексея ловко открыл бутылку "Молдавского" портвейна и налил стакан.

- Полнее наливай, - негромко сказал Алексей, трепещущими ноздрями уловив знакомый запах. Степанов уже давно специализировался по "Молдавскому" портвейну, хотя и тренировался по комплексному методу. Спектр его спортинвентаря был широк, от Шато д"Икема и Крем де Виолетта до тормозной жидкости и неочищенной политуры, но предпочтение он отдавал портвейнам, что и было характерной чертой прославленной советской школы перепоя. Преимуществом " Молдавского " красного портвейна над другими был высокий коэффициент бормотушности. Его противник боролся мятным ликером, не столь бормотушным, но специфичным и нажористым.

Таким образом, технические параметры спортинвентаря соперников уравнивались. Победа достанется сильнейшему.

. . . . . . . .

Прозвучао гонг и состязание началось.

Немецкий спортсмен расправил плечи и впервые взглянул на Алексея, разом отряхнув с себя напускную апатию. Высокие волевые качества и мужество светилось в его глазах, компенсируя немалый для перепойщика возраст.

- Сзукин сынь, а ну, гляди, яко я сканишшэ вышру, тфаю мать!!! свирепо закричал Гамбургское Страшилище, вращая выкатившимися глазами. Он схватил стакан и разом опрокинул мятный ликер в громадную пасть, затем, даже не сделав глотательного движения, откусил кусок стакана и, звонко проскрежетав зубами, проглотил. Рихард Грюшенгауэр принадлежал к тому, впрочем, довольно многочисленному разряду спортсменов, которым мешал запрет на все виды закусок, кроме неорганических соединений.