Сборник стихов - [4]

Укрываться одним одеялом

По утрам заваривать кофе

Вечерами смотреть кино

Любоваться любимым профилем

И гостям разливать вино

Им бы общие снимки на тумбочке

(Как похожи – одно лицо!)

У нее его фото в сумочке

У него на пальце кольцо

Дети, внуки, скандалы, праздники

Свадьбы, проводы, тайный флирт

Лед и пламень, кнуты и пряники

Из которых жизнь состоит

Только он похоронен у Немана

А она за Вислой осталась…

У него никого не было

И она ни с кем не встречалась

Dead Poets Society

Быть может, сошла я с ума

Но думаю только об этом

Мне нравится грусть и зима

И общество мертвых поэтов

Блуждать среди книг и снегов

Под шелест страниц и метели

И знать – через пару шагов

Услышишь: «Ну что, полетели?»

Скорее отсюда, скорей

От тех, кто с глазами пустыми

Рождаются мертвых мертвей

И кажутся только живыми

Внизу замерзают леса

И злятся голодные волки

Уносят меня в небеса

Не лестницы – книжные полки

А дальше? А дальше – сама

Без карт и дурацких советов

Туда, где печаль и зима

И общество мертвых поэтов

Про отличия

Чем отличается честность от глупости?

Блуд от любви? Простодушность от тупости?

Вкус от таланта? Бред от мечты?

Мода от вечно живой красоты?

Чем отличаешься ты от соседа?

Солнце от лампы? Ничья от победы?

Вера от страха? Сказка от лжи?

Знаешь? Так что ж ты молчишь? Расскажи!

Нет? Не умеешь? Есть вещи важнее?

Камни за пазухой? Анны на шее?

Правильность рифмы? Изысканный слог?…

Ты ничего рассказать мне не смог

Там, где ты речь заводил о приличиях,

Дело в отличиях. Только – в отличиях.

Выше неба

Человек не проще неба

Красивее сосен на фоне заката

Как сказал философ когда-то

Человек – то, чем он еще не был

Слабый, грешный, убогий

От четверенек детских до старческих

Он всегда завидует всячески

Чудотворцам, ангелам, самому Богу

А те смотрят вниз, вздыхая и утирая слезу

Потому что не могут поставить все на кон

Они живут вечно (как нам рассказывал дьякон)

И по пьяни не гибнут, попадая в поле в грозу

Они не рискуют, потому что им нечем

Не пишут книг, макая перо в аорту

Не продают душу первому встречному черту

И на могилах детей не жгут поминальные свечи

Человек выше неба

Я верю (хотя бы раз в жизни, хотя бы на голову)

Но когда он родится, его – смешного и голого

Бросают судьбе, как собаке краюху хлеба

А потом плачут, зная, что по-другому никак

Потому что любовь это только изнанка боли

И даруют младенцу весь мир и свободу воли

А в ладонь кладут солнце как старый потертый пятак

Он станет тем, кем еще никто, никогда не был

Потому что слаб, потому что грешен и смертен

И даже если сгорит, то так окажется светел

Что все поверят – человек счастливее неба.

Школа-дом-школа-damn

Галстуки для мальчиков

Платьица для девочек

Перышки для пальчиков

Двоечки для неучей

Книжечки для слабеньких

Скейты для крутых

Сказочки для маленьких

Денежки для злых

Шахматы для умненьких

Тюрьма для дураков

Кистени для сумерек

Зайцы для волков

Обсуждать не велено

Ни к чему красивости

Все давно поделено

Все по справедливости

Вот что мне послышалось в метро – в стуке колес. Смысла в этом особого нет. Так что-то про пиратов

У не знающих страха

Тех, чья кровь горяча

Жизнь короче замаха

Топора палача

Их на старой подводе

К эшафоту везут

И на исповедь водят

Перед тем, как убьют

Жить на палубе зыбкой -

Не на площадь прилечь

Где секирой улыбку

Отделяют от плеч

Обрекают на муки

Лишь тоска и покой

Чем в объятия скуки

Лучше к плахе щекой

Только сильным и гордым

По плечу эта блажь

Перерезанным горлом

Прохрипеть «Абордаж!»

Им в заоблачной дали

Что-то ветры поют

Их в архангелы звали

Да они не идут

Волны в мантиях черных

И седых париках

Коридорами шторма

Их несут на руках…

От судьбы не убудет

Зимородок свистит

Жизнь по-своему судит

Смерть по-своему мстит

Море суше не пара

Расставаться пора

Жизнь короче удара

И больней топора

и т.д.

Про мальчиков и конец света

Гудит турбиной самолет

Как Гавриил трубою медной

И загорелый пешеход

На самом деле – всадник бледный

Под небом множит плач и стон

Скрипач, спугнувший стаю терций

И каждый мальчик носит в сердце

Свой маленький Армагеддон

Мало кому интересно, но после одного телефонного разговора не могла не написать

Чужой язык – чужая тишина

Какую прежде не случалось слушать

Как будто между нами толщина

Стекла растет и звуки глушит, глушит

Слепой канатоходец – голос мой

Бежит к тебе, дрожа и спотыкаясь

По проводу в такую даль (oh, boy!)

Что кажется – я с вечностью прощаюсь

Шепчу молитвы, как твержу урок

Коверкая латынь славянской вязью

По дну моей души проходит ток

И это тоже называют связью

Мы не положим прошлое в карман

и не впитаем с тщательностью губки

Уносит неслучившийся роман

Двугорбый призрак телефонной трубки

И день угрюмо следует за ним

И оставляет: шрам на горизонте

Меня – среди отеческих равнин

Боль – в проводах, тебя – в твоем Вермонте

Л.К.

Простите ради, за, не глядя

Горам, пескам, небесной глади

Холодным снам, домам пустым

Калекам, извергам, святым

Болезням, торжеству, надеждам

Добру и злу, всему, что между

Любви, страданию, богам

Друзьям, завистникам, врагам

Луне и солнцу, звездной пыли

Тому, с кем счастливы вы были

Тому, кем вам уже не стать

И тем, кто выше мог летать

Беспечным дням, годам печали

Всему, что видели и знали…

Простите всё хотя бы раз

Тому, что так мертво – без вас.

Переделкино

Качалась лампа над столом