Сборник стихов (электронное собрание сочинений) - [6]

И я верил, что солнце зажглось для меня,

Просияв, как рубин на кольце золотом.

Много звездных ночей, много огненных дней

Я скитался, не зная скитанью конца,

Я смеялся порывам могучих коней

И игре моего золотого кольца.

Там, на высях сознанья – безумье и снег,

Но коней я ударил свистящим бичем,

Я на выси сознанья направил их бег

И увидел там деву с печальным лицом.

В тихом голосе слышались звоны струны,

В странном взоре сливался с ответом вопрос,

И я отдал кольцо этой деве луны

Да неверный оттенок разбросанных кос.

И, смеясь надо мной, презирая меня,

Люцифер распахнул мне ворота во тьму,

Люцифер подарил мне шестого коня —

И Отчаянье было названье ему.

Оссиан

По небу бродили свинцовые, тяжкие тучи,

Меж них багровела луна, как смертельная рана.

Зеленого Эрина воин, Кухулин могучий

Упал под мечем короля океана, Сварана.

Зловеще рыдали сивиллы седой заклинанья,

Вспененное море вставало и вновь опадало,

И встретил Сваран исступленный, в грозе ликованья,

Героя героев, владыку пустыни, Фингала.

Схватились и ходят, скользя на росистых утесах,

Друг другу ломая медвежьи упругие спины,

И слушают вести от ветров протяжноголосых

О битве великой в великом испуге равнины.

Когда я устану от ласковых слов и объятий,

Когда я устану от мыслей и дел повседневных,

Я слышу, как воздух трепещет от грозных проклятий,

Я вижу на холме героев суровых и гневных.

За гробом

Под землей есть тайная пещера,

Там стоят высокие гробницы,

Огненные грезы Люцифера, —

Там блуждают стройные блудницы.

Ты умрешь бесславно иль со славой,

Но придет и властно глянет в очи

Смерть, старик угрюмый и костлявый,

Нудный и медлительный рабочий.

Понесет тебя по коридорам,

Понесет от башни и до башни.

Со стеклянным, выпученным взором

Ты поймешь, что это сон всегдашний.

И когда, упав в твою гробницу,

Ты загрезишь о небесном храме,

Ты увидишь пред собой блудницу

С острыми жемчужными зубами.

Сладко будет ей к тебе приникнуть,

Целовать со злобой бесконечной.

Ты не сможешь двинуться и крикнуть…

Это все. И это будет вечно.

Крыса

Вздрагивает огонек лампадки,

В полутемной детской тихо, жутко,

В кружевной и розовой кроватке

Притаилась робкая малютка.

Что там? Будто кашель домового?

Там живет он, маленький и лысый…

Горе! Из-за шкафа платяного

Медленно выходит злая крыса.

В красноватом отблеске лампадки,

Поводя колючими усами,

Смотрит, есть ли девочка в кроватке,

Девочка с огромными глазами.

– Мама, мама! – Но у мамы гости,

В кухне хохот няни Василисы,

И горят от радости и злости,

Словно уголечки, глазки крысы.

Страшно ждать, но встать еще страшнее.

Где он, где он, ангел светлокрылый?

– Милый ангел, приходи скорее,

Защити от крысы и помилуй!

Рассвет

Змей взглянул, и огненные звенья

Потянулись, медленно бледнея,

Но горели яркие каменья

На груди властительного Змея.

Как он дивно светел, дивно страшен!

Но Павлин и строг и непонятен,

Золотистый хвост его украшен

Тысячею многоцветных пятен.

Молчаливо ждали у преддверья,

Только ангел шевельнул крылами,

И посыпались из рая перья

Легкими, сквозными облаками.

Сколько их насыпалось, белея,

Словно снег над неокрепшей нивой!

И погасли изумруды Змея

И Павлина веерное диво.

Что нам в бледном утреннем обмане?

И Павлин, и Змей – чужие людям.

Вот они растаяли в тумане,

И мы больше видеть их не будем.

Мы дрожим, как маленькие дети,

Нас пугают времени налеты,

Мы пойдем молиться на рассвете

В ласковые мраморные гроты.

Смерть

Нежной, бледной, в пепельной одежде

Ты явилась с ласкою очей.

Не такой тебя встречал я прежде

В трубном вое, в лязганьи мечей.

Ты казалась золотисто-пьяной,

Обнажив сверкающую грудь.

Ты среди кровавого тумана

К небесам прорезывала путь.

Как у вечно-жаждущей Астреи,

Взоры были дивно глубоки,

И неслась по жилам кровь быстрее,

И крепчали мускулы руки.

Но тебя, хоть ты теперь иная,

Я мечтою прежней узнаю.

Ты меня манила песней рая,

И с тобой мы встретимся в раю.

В небесах

Ярче золота вспыхнули дни,

И бежала Медведица-ночь.

Догони ее, князь, догони,

Зааркань и к седлу приторочь!

Зааркань и к седлу приторочь,

А потом в голубом терему

Укажи на Медведицу-ночь

Богатырскому Псу своему.

Мертвой хваткой вцепляется Пес,

Он отважен, силен и хитер,

Он звериную злобу донес

К медведям с незапамятных пор.

Никуда ей тогда не спастись,

И издохнет она наконец,

Чтобы в небе спокойно паслись

Козерог, и Овен, и Телец.

Думы

Зачем они ко мне собрались, думы,

Как воры ночью в тихий мрак предместий?

Как коршуны, зловещи и угрюмы,

Зачем жестокой требовали мести?

Ушла надежда, и мечты бежали,

Глаза мои открылись от волненья,

И я читал на призрачной скрижали

Свои слова, дела и помышленья.

За то, что я спокойными очами

Смотрел на уплывающих к победам,

За то, что я горячими губами

Касался губ, которым грех неведом,

За то, что эти руки, эти пальцы

Не знали плуга, были слишком тонки,

За то, что песни, вечные скитальцы,

Томили только, горестны и звонки,

За все теперь настало время мести.

Обманный, нежный храм слепцы разрушат,

И думы, воры в тишине предместий,

Как нищего во тьме, меня задушат.

Крест

Так долго лгала мне за картою карта,

Что я уж не мог опьяниться вином.

Холодные звезды тревожного марта

Бледнели одна за другой за окном.

В холодном безумьи. в тревожном азарте

Я чувствовал, будто игра эта – сон.

«Весь банк – закричал – покрываю я в карте!»