Сборник рассказов - [107]

Вон и гром засинел в дальней туче, И подул свежий ветер лесной, Как звенят эти райские кущи, Как поет соловей луговой!

Еще издали говор услышал, Брата младшего, младшей сестры, И своим волшебством обратился В древо светлой и мягкой красы.

А на поле выходят те двое, В ком под плотью теплиться душа. Впереди статный муж с бородою, Позади красна дева мила.

"Подойди! - зашумел в древе ветер, Прилетевший из пламенных дней. Раздалось громовое шипенье, Среди страстью плетенных ветвей.

В это время в синеющим небе, Всколыхнулась бордовая сыпь; Где-то там поспешали святые; Побивая сынов огневых.

Древо болью, закатом пылает; Вырывает из сердца огонь, Сын зари - даже враг твой не знает, Что сжимает, безудержный крик!

Знать, что дальше одно лишь мученье, Пред которым все муки людей, Что пылинка пред солнца гореньем, Что лучинка пред новой звездой.

Знать, что дальше одно лишь презренье, И врагов твоих радостный вой, Позабыть про любовь и творенье, Сын зари, что же было с тобой!

Но он черной змеею спустился, Испуская из пасти огонь; Словно яблоко мира пылала, Боль от странствий холодной звездой.

В небе белые молнии плещут, Среди дня засияла звезда; И спокойной рукою от змея, Взяла дева горенье творца.

Часть себе, часть высокому мужу; В их сердцах пробудилась любовь К небесам, к голосам и к тому же, Что творцом было взято у них.

То, что в сердце дракона пылало, То, что двигало темной звездой, Когда в долгих веках, среди мрака, Он летел средь миров ледяных.

Ну, а змей принял в сердце, те цепи, Что лежали на спящих сердцах; Засмеялся и свету поверил, Чуя вечный, пылающий мрак.

Над землею он быстро поднялся, В вихрях звонких, звездой закружил, И целуя закатные ливни, С силой демона жизнь полюбил!

"Я лечу с тобой, матерь, проститься; То последний мой вольный полет, Как же многим хочу насладиться, Но пусть пламя мое не умрет!

Да, оно не погибнет вовеки, В каждом ищущим путь человеке, В каждом, каждом, кто вспомнит борца, Вспыхнет ярко корона творца!

Их миллионы, в грядущих веках; Страсти и войны в кровавых песках. В боли и в муках им встать суждено, И продолжать вечно дело мое.

В каждом из них есть частичка меня, Значит, гореть будет вечно заря! Значит, тянуться будет вовек, К дальним светилам сей человек!

Это последняя клятва моя, Больше не вымолвит слова душа, В вечных страданьях услышит творец, Разве, что пенье послушных сердец.

Я пред тобою, о матерь, клянусь, Что никогда, никогда не уймусь И никогда, никогда, никогда, Не подчинюсь я желанью творца!

Как же пылают в красе небеса! Как же прекрасна в туманах земля! Как же мне хочется вечность познать, Мир свой построить, любить и мечтать!"

Тут из небес протянулась рука, Теплым сияньем одета она, Мягко объемлют ее облака, В гневе сияет на небе звезда...

* * *

В ярком скопленье горячих светил, Армии ангелов строятся в ширь, В небе пред ними чернеет дыра, И поглощает скопленья огня.

Главный из ангелов, словно родник, В коем сто солнц потонуло бы в миг, Голос чистым, как росы миров, Слово хозяина громко изрек.

"Ныне, пред троном ты молча стоял, Дерзким молчаньем на все отвечал, Вместо почтенья - в цепях ты пылал, В эту любовь ты презреньем кидал...

Благость спокойствия, что ты украл, У человека - отдать не желал; Видим желание новой борьбы, В сердце из яростной, огненной мглы.

Ждет тебя ныне темница черна, Где будет вечно томиться душа, Ибо ни свету, ни даже мечтам, Не разорвать ее темного дна.

Свет и стремленья под черной пятой Все раскрошиться, под жаркую мглой, Каждую искру бордовой души, Жать будет сила всей черной дыры.

Пламень из звезд поглощает она, И этот пламень пройдет сквозь тебя, В каждой минуте сольются века, Вечная мука ждет ныне тебя.

Каждый кусочек нетленной души, Будет терзаться в глубинах дыры, Боль бесконечна - спасения нет Среди бессчетных пылающих лет.

Ты все молчишь - ты не знаешь ту боль, Что будет ныне висеть над тобой. Знай же, что в каждом из тысяч веков, Волен ты пасть перед вечным судьей.

Пасть и прощенье пред троном молить, И в братьях меньших всю тишь воскресить. Вижу не хочешь - упрямство горит; А ведь тебя ждут густые сады И дева чистой, небесной красы.

Дрогнули, дрогнули вихри твои, Вижу, как рвутся желанья души... Но ты молчишь - видно, так суждено, Адское пламя твой разум сожгло!"

Цепь отпустили в огнистый поток, Что из небесного пламени тек, Вместе с течением яркой звезды, Боль подхватила и сына зари.

"О, наш учитель, мы вместе с тобой! Духи пылают огнистой зарей. Рядом с ним в черную бездну летят, И без печали на звезды глядят.

"Лучше уж в ад нам спуститься с тобой, Чем трепетать под небесной пятой. Лучше уж вечность в мученье пробыть, Чем властелину по рабски служить!"

Мрачным багрянцем он в бездну упал, Яркой зарей, кровью там запылал. Кровью небес, кровью страсти своей, И кровью им пробужденных людей.

Черные цепи и звездный пожар, В сердце нахлынул - он муку познал. Глубже и глубже на черное дно, Тянет его раскаленное зло.

Рвет, разрывает на мелкую пыль, Вспышки мерцают, сквозь огненный дым, Вихри из стали его тело жгут, И никогда к звездам путь не дадут.