Сборник произведений - [23]

Впервые пойдя в школу, кроткая О не села за одну парту с девочкой, у которой был самый красивый в классе бант (белый, с серебристыми узорами), и намеренно позволила бурлящему потоку первоклассников пронести ее чуть дальше и притиснуть к другой соседке, настороженной, черноглазой и с бородавками на пальцах.

С ней, старательной и средней по всем показателям, кроткая О и дружила до окончания школы, позволяя списывать и трогательно переживая, когда подружка бессловесно страдала у доски.

Маленькая О радовалась спокойным носатым четверкам и опасалась пятерок, которые, казалось, были готовы ее, дерзнувшую, хлестнуть по рукам своим надменным хвостиком-хлыстиком. Единственной полученной в первом классе похвальной грамотой кроткая О, дрогнув от испуга, порезала мизинец, и почетную бумагу, умиротворенную кровавой жертвой, убрали подальше в ящик секретера. Мама хвасталась грамотой перед родными и друзьями потихоньку, когда маленькой О не было в комнате, чтобы не спровоцировать очередной приступ трубного рева.

Кроткая О любила собак, но они были слишком совершенны в своей преданности, беспредельном обожании повелителя и почти человечьей сообразительности. Чувствуя, что не имеет права на собаку, кроткая О рано и упорно стала утверждать, что предпочитает кошек. Кошки равнодушно смотрели на нее своими круглыми инопланетными глазами, царапали при случае, метили ее скромные туфли и только изредка подходили, чтобы почесать об нее ухо или мордочку. Тем не менее кроткая О уговорила маму приобрести для нее черно-белого котеночка, втайне надеясь воспитать из звериного младенца нечто, похожее характером скорее на собаку, но не столь совершенное. Котенок оказался с дефектом — у него от рождения не было части хвоста — и кроткая О, увидев это, мелко задрожала от радостной приязни к животному.

Кот царапал маленькую О, выл безнадежным голосом по ночам и все-таки дрессировался. Он научился прибегать на свист и приносить брошенный мячик, останавливаясь по дороге и сжимая челюсти, чтобы задушить эту круглую прыгающую мышь. Более того, он овладел искусством приносить тапочки — правда, по одному, напряженно волоча слишком тяжелую для него ношу по полу. На этом собачесть кота исчерпывалась. Эксперимент по превращению в представителя иного вида не прошел для него бесследно — всю свою жизнь животное, исправно метя территорию и раздирая обои, прожило с очень удивленным выражением на меховом лице.

Невзирая на все ухищрения, кроткой О удалось окончить школу с оценками, которые внушали родителям оптимизм. Оптимизм оказался бесплодным, поскольку кроткая О впала в оцепенение, едва увидев пронзающее своим совершенством облака здание учебного заведения, в которое родители, полагаясь на природные способности дочери и некоторые связи, надеялись ее устроить. Каждый идеальный угол, каждая строго поблескивающая гранитная плита смотрели на кроткую О с кошачьим равнодушием, безмолвно сообщая, что они созданы для людей иного сорта, не согласных на заранее выбранную ею серенькую жизнь. Кроткая О постояла немного перед готическим трезубцем, возносившим одаренных и необыкновенных в карьерную стратосферу, и безропотно упала в обморок.

Нервную девочку пришлось устроить в другой вуз, в котором из нервных, бедных, неуспевающих, неприкаянных и просто мечтающих вернуться обратно в школу девочек выращивали учительниц. Кроткая О осталась довольна: совершенство и близко не подходило к этим стенам, его здесь, кажется, считали непедагогичным. Только из телевизора и необходимых классических книг били порой знакомые жгучие лучи, но кроткая О чувствовала себя в относительной безопасности, отделенная от совершенства в первом случае пространством, а во втором — временем.

Кроткая О не ходила в парикмахерскую — давно освоенную стрижку, вышедшую из моды примерно одиннадцать лет назад, ей делала спокойная и доброжелательная мама. Придать птичью яркость своей малозаметной, как будто слегка размытой внешности кроткая О тем более не стремилась. В магазинах одежды она тихо радовалась, увидев торчащую из платья нитку или неровный шов на кофточке, и по возможности старалась купить такую вещь. Даже в овощных рядах она старалась выбрать яблоко с пятнышком и истекала жалостью к помидору с побитым бочком.

Витрины ювелирных магазинов, издалека коловшие ее сиянием металлического, гладкого и неумолимого совершенства, кроткая О обходила стороной. К счастью, магазины вообще устроены мудро: те, в которых продавалось дорогое, идеальное, пахнущее диким зверем и заморским деревом, всегда так ярко сверкали зеркалами и отполированными поверхностями, что кроткая О сразу понимала — сюда ей заходить не стоит.

Но однажды губительная притягательность совершенства все-таки подействовала на кроткую О. В обществе очередной незаметной подруги, учительницы истории, кроткая О гуляла по торговому центру, спасаясь от жары в искусственной прохладе. Они заходили в магазины, обещавшие оглушительные скидки на дешевые вещи, сшитые торопливыми желтоватыми ручками. Кроткая О любовно пробегала пальцами по кривому шовчику, вмятине, оставленной пропавшей пайеткой, банту, венчавшему своей нелепостью почти совершенное платье. Она даже купила треснувшую у горлышка вазу — длинную изогнутую стеклянную трубку для тонких и высоких цветов, которые ей никто не дарил.