Сборник песен КСП г Минска - [4]

Почитали нежный взгляд.

Что-то, видимо, сломалось,

Умерла такая малость,

И лежат в нас, не дыша,

Сердце, память, и душа.

О чувствах

До чего наши чувства неясны,

Глубоко их запрятана суть;

Что прекрасно вокруг, что ужасно —

Это, знаешь ли, как повернуть.

Вот, к примеру, вторично читаю

Волновавший когда-то роман

И растерянно вдруг замечаю,

Что роман мой — туман и обман.

Или вот — встретил школьного друга;

Вроде, тот он, а вроде, не тот,

На лице его сытость и скука,

И печаль мою душу гнетет.

Говорим ни о чем еле-еле,

О зарплате, шутя, говорим.

Говорим-то шутя, а на деле

Это — то, чем мы нынче горим.

И встречаясь с умершей любовью,

Над собой мы смеемся до слез.

Видно, правда, что малою кровью

Наше прошлое нам обошлось.

Так во всем: оглянулись и видим —

Не осталось от нас ничего.

Как же мало мы впрямь ненавидим,

Да и любим не больше того!

* * *

Мой голос слаб, мне не перекричать

Ревущего хвалу лукавой бездне.

Но стоит мне вполголоса начать,

И сотни голосов подхватят песню.

Одна свеча — еще не есть пожар.

Одна гитара спящих не разбудит.

Но я начну, и тысячи гитар

Заглушат хор фанфар и гром орудий.

Какой бы мрак не застил небеса,

Какой бы лжец не пребывал в фаворе —

Мы будем петь, и наши голоса

Сольються в хоре не для ораторий.

Кто нем — тот мертв, живой — да воспоет

Свободу, но не ту, что дали свыше,

А ту одну — свободу из свобод —

Жить так же, как поешь, а петь, как слышишь!

Мой голос слаб, мне не перекричать

Ревущего хвалу лукавой бездне.

Но стоит мне вполголоса начать,

И сотни голосов подхватят песню.

Владимир Борзов

Гитара

На гитаре моей не завязано розовых бантиков,

Не блестит перламутрово грешное тело ее.

Под гитару мою не звучат ни блатная романтика,

Ни дежурная ода, ни фальши гнилье!

На гитару мою не спешите коситься и пялиться,

Ей цена не означена в тесных пределах мирских,

Может, мне за нее на том свете пол рая отвалится,

Или ад на земле мановеньем господней руки.

За гитару мою я цеплялся ослабшими пальцами,

Я по ней поднимался, вминая ступени ладов.

Я Высоцкого бацал с такими же в жизни скитальцами

На случайных вокзалах неведомых мне городов.

По гитаре моей, как по жизни, расходятся трещины,

Тихий голос ее перекроет транзистор любой,

Но, когда она плакала, самая лучшая женщина

Мне смотрела в глаза, и нас нисходила любовь.

У гитары моей то тона клавесинные слышатся,

То звенящие трели сменяет зовущая медь.

О гитаре моей все равно до конца не допишется

Эта песня, и мне, потому, никода не допеть!

Я себе построю дом

Я себе построю дом,

Чтоб в печи гудело пламя.

Чтоб жилось безбедно в нем,

Разделю его с друзьями.

Без любви, моя вина,

Слишком жизнь обыкновенна —

Значит, женщина нужна

В этом доме непременно.

И среди живых ветвей,

А не в проволочной клетке,

Часто пел бы соловей,

А печалился бы редко.

И, простуды не боясь,

У раскрытого окошка

Дети бегали б, смеясь,

И в лапту играли с кошкой.

Но настанут времена:

И, в смятенье и испуге,

Я увижу, что жена

О моем тоскует друге,

Что меня мои друзья

Оставляют понемножку,

Что не стало соловья,

А детей не любит кошка.

И тогда не затужу,

А прощаясь на рассвете,

«Будьте счастливы», — скажу,

Пусть никто мне не ответит.

Все же может быть потом,

Вновь, измученный делами,

Я себе построю дом,

Чтоб в печи горело пламя.

Возвращение

Открой своим ключом, помедли и входи,

Как дышит горячо уставший этот вечер.

Не поводи плечом, да, я живу один,

И время не течет с последней нашей встречи.

Не надо, посидим немного в темноте,

Пусть бесятся дожди и месит тучи ветер.

Что я нагородил? Ей богу не хотел.

Забудем и дадим хлестать небесной плети.

С последней той любви так много бед прошло,

Так весело спалось и пусто просыпалось.

С последней той любви, с прощальных тихих слез,

Когда ушло тепло, и только ложь осталась.

Давай заварим чай, поговорим за жизнь;

Пока она бежит, мы все еще поправим.

Всерьез иль невзначай твой путь ко мне лежит?

Нет, нет, не отвечай — я спрашивать не в праве.

С последней той любви так много бед прошло,

Так весело спалось и пусто просыпалось.

С последней той любви, с прощальных тихих слез,

Ушло твое тепло, а наша ложь осталась.

Старым друзьям

Мне за вами не угнаться, отошедшие друзья.

Нам когда-то было двадцать, это — молодость моя.

Помню только: сердце билось, помню ломкий голос свой,

Но не помню, что случилось с этой песней и судьбой.

Боря, Женя, Леня, Миша, вы остались, я — не смог,

И о вас сегодня слышу только в песнях между строк.

От любови нет прощенья не простившему, любя.

Нет от памяти спасенья позабывшему себя.

И, как-будто на поминках исстрадавшейся души,

Тихо кружится пластинка, днями прошлыми шуршит.

И дрожит в моей прихожей, и стучится мне в висок

Молодой и непохожий Вероники голосок.

И забытые аккорды снова пробует рука,

И к строке моей нетвердой трудно тянется строка,

Но всплывают ваши лица с фотографий давних лет,

И с портрета мне грозится божьей милостью поэт.

* * *

Фонари на проспектах и лестницах

Пусть горят, не жалейте огня.

Может лампочки, эти кудесницы,

Скрасят заревом пасмурность дня.

Сколько можно хандрить и сутулиться,

Слыша ветра осеннего свист.

Скрипачи, выходите на улицу,

Пусть под музыку кружится лист.

Выбегайте на площадь, влюбленные,

Расцелуйтесь у всех на виду,

Пусть трамваи летят, удивленные,