Сборник фантастики. Золотой фонд - [16]

Она была совсем как ребенок и хотела быть со мной всегда. Она старалась следовать за мной везде, так что в мое очередное путешествие мне пришло на ум вконец ее утомить и оставить далеко позади, несмотря на ее жалобный зов. Мировая проблема, думал я, должна быть решена. Я не для того попал в Будущее, повторял я себе, чтобы заниматься легкомысленным флиртом. Но ее отчаяние было слишком велико, а в ее сетованиях, когда она начала отставать, звучало исступление. Ее привязанность тронула меня, я вернулся, и с этих пор она стала доставлять мне столько же забот, сколько и удовольствия. Все же она была для меня большим утешением. Мне казалось сначала, что она испытывала ко мне лишь простую детскую привязанность, и только потом, когда было уже слишком поздно, я ясно понял, чем я сделался для нее и чем стала она для меня. Уже по тому одному, что эта малышка выказывала мне нежность и заботу, я, возвращаясь к Белому Сфинксу, чувствовал, будто возвращаюсь домой, и каждый раз, добравшись до вершины холма, отыскивал глазами знакомую фигурку в белой, отороченной золотом одежде.

От нее же я узнал, что страх еще не покинул этот мир. Она была достаточно бесстрашной при свете дня, и у нее было непонятно откуда взявшееся странное доверие ко мне; глупо, конечно, но в какой-то момент я решил ее напугать страшными гримасами, а она просто смеялась над ними. Однако она боялась только темноты, густых теней и черных предметов. Страшней всего была ей темнота. Она действовала на нее настолько сильно, что это натолкнуло меня на новые наблюдения и размышления. Я открыл, между прочим, что с наступлением темноты маленькие люди собирались в больших зданиях и спали все вместе. Войти к ним ночью значило произвести среди них смятение и панику. Я ни разу не видел, чтобы после наступления темноты кто-нибудь вышел на воздух или спал один под открытым небом. Но я был таким глупцом и игнорировал этот страх, несмотря на переживания Уины, я настаивал на том, чтобы спать подальше от всех.

Поначалу это сильно ее беспокоило, но в конце концов ее необъяснимая привязанность ко мне восторжествовала, и за время нашего знакомства пять ночей, в том числе и последнюю ночь, она спала со мной, положив голову на мое плечо. Но, вспомнив о ней, я отклонился от своей истории. В ночь накануне ее спасения я проснулся на рассвете. Спал я беспокойно, мне приснилось, что я утонул и что актинии своими мягкими щупальцами касались моего лица. Вздрогнув, я проснулся, и мне почудилось, что какое-то сероватое животное выскользнуло из комнаты. Я попытался снова заснуть, но мучительная тревога уже овладела мною. Был тот ранний час, когда предметы только начинают выступать из темноты, когда все вокруг кажется бесцветным и каким-то нереальным, несмотря на отчетливость очертаний. Я встал и, пройдя по каменным плитам большого зала, вышел на воздух. Желая извлечь хоть какую-нибудь пользу из этого случая, я решил посмотреть восход солнца.

Луна садилась, затухающий лунный свет и первые проблески рассвета смешивались в жуткий полумрак. Кусты казались совсем черными, земля – темно-серой, а небо – бесцветным и туманным. На верху холма мне почудились привидения. Поднимаясь по его склону, я три раза видел смутные белые фигуры. Дважды мне показалось, что я вижу какое-то одинокое белое обезьяноподобное существо, быстро бегущее к вершине холма, а один раз около руин я увидел их целую толпу: они тащили какой-то темный предмет. Двигались они быстро, и я не заметил, куда они исчезли. Казалось, они скрылись в кустах. Все вокруг было еще смутным, поймите это. Меня охватило то неопределенное предрассветное ощущение озноба, которое вам всем, вероятно, знакомо. Я не верил своим глазам.

Когда небо на востоке стало светлее и свет дня возвратил миру его прежнюю яркую окраску, я еще раз все тщательно осмотрел. Но не нашел никаких следов белых фигур. Быть может, существа были просто игрой света.

– Возможно, это были призраки, – пробормотал я, – интересно, из какого времени они взялись.

В голову пришло высказывание Гранта Аллена по поводу призраков, я улыбнулся. Он утверждал, что если б каждое умирающее поколение оставляло после себя привидения, то в конце концов весь мир переполнился бы ими. По этой теории, их должно было накопиться бесчисленное множество за восемьсот тысяч прошедших лет, и потому не было ничего удивительного, что я увидел сразу четырех. Эта шутливая мысль, однако, не успокоила меня, и я все утро думал о белых фигурках, пока наконец появление Уины не вытеснило их из моей головы. Не знаю почему, я связал их с белым животным, которое вспугнул при первых поисках своей Машины. Общество Уины на время отвлекло меня, но, несмотря на это, белые фигуры скоро снова овладели моими мыслями.

Кажется, я уже упоминал, что климат Золотого века намного жарче, чем наш. Хотя не знаю, что именно произошло. Может быть, солнце стало горячее, а может быть, земля приблизилась к нему. Принято считать, что солнце постепенно охлаждается. Однако люди, незнакомые с такими теориями, как теория Дарвина-младшего, забывают, что планеты должны одна за другой приближаться к центральному светилу и в конце концов упасть на него. После каждой из таких катастроф солнце будет светить с обновленной энергией; и весьма возможно, что эта участь постигла тогда одну из планет. Но какова бы ни была причина, факт остается фактом: солнце грело значительно сильнее, чем в наше время.