Сборник фантастических рассказов - [69]

В целом терпеливая Никитична и «громокипящая» Ирина Олеговна соседствовали очень неплохо, дополняя и подчеркивая самобытность друг друга. Возможно эта городская идиллия продолжилась бы и дольше, если бы не одна некрасивая история, в самом буквальном смысле пробежавшая между ними черной кошкой.

* * *

Точнее, кошка была серой с желтоватой грудкой. Но в нашей истории это не играет особой роли.

По неизвестной причине Никитична притягивала к себе бездомных кошек и собак. Это было тем более необъяснимо, что старуха была грубовата и никак, ни ласковым словом, ни куском хлеба не приманивала их. Обычно сопровождавшая ее гвардия оставалась внизу, у подъезда, а потом, видя, что к ним никто не выходит, разбредалась. Но одна кошка — та самая, серая с желтоватой грудкой все же проскользнула вслед за Никитичной.

Вначале старуха не хотела ее брать. Она ворчала: «Что привязалась?» и отталкивала ее ногой. Но кошка была настырная, орала у дверей, и Никитична впустила ее.

Отношение к кошке у старухи было довольно легкомысленное. Она не обращала на нее особого внимания, но все же кормила и иногда, когда кошка, ласкаясь прыгала на колени, гладила ее. Постепенно между кошкой и старухой установилась особого рода эмоциональная связь. Большую часть дня они не вспоминали друг о друге и существовали каждая по себе. Но к вечеру в Никитичне пробуждалась нежность и ей хотелось с кем-то поговорить, и примерно в то же время кошка ощущая голод, покидала свое убежище под кушеткой.

Долгое время кошка была совсем без имени, но потом Никитична стала называть ее Серая. Не очень оригинально, зато выражает суть.

* * *

На какое-то время Серая, а точнее немудреные заботы о ней, вытеснили из жизни Никитичны Ирину Олеговну. Нельзя сказать, чтобы та эта переживала, лишь однажды с укором сказала сыну:

— Все они такие! Если им что-то надо, так сразу приходят. А сами антисанитарию разводят. Иждивенки!

«Иждивенкой» Ирина Олеговна звала Никитичну с тех пор, как однажды отдала ей кое-какие свои старые вещи.

Предполагалось, очевидно, что за вещи Никитична должна была расплачиваться слушаньем монологов Ирины Олеговны.

* * *

Кошка, как и все в этой истории, тоже была «вещью в себе». Улица произвела в ее мозгах необратимые смещения. Она часто убегала из квартиры и, бродя с тоскливым мяуканьем по подъезду, гадила, где придется. Никитична же имела свойство вспоминать о кошке лишь тогда, когда та появлялась перед ее глазами.

Некоторое время Серой благополучно удавалось избегать неприятностей, но однажды судьба свела ее с ковриком у дверей Ирины Олеговны. Что она нашла в этом коврике неизвестно, но известно, что она сделала.

Она уже заканчивала свое кошачье дело, когда Ирина Олеговна, интуитивно учуявшая непорядок (ибо запах не успел бы просочиться, а Серая была совершенно бесшумна), открыла дверь и остановила свой взгляд на кошке.

Я не видел в тот момент ее лица, но предполагаю, что на нем нарисовалась вначале брезгливость, а потом, когда она поняла, чья это кошка, некое язвительное торжество.

Устремившись к справочнику, она нашла телефон ветеринарной службы и в своих обычных, округло-официальных словах живописала присутствие в подъезде по такому-то адресу бешеной кошки, бросающейся на детей. Именно бешеной, ибо рассудок подсказывал ей, что ради гадящей кошки машину бы высылать не стали.

Детей же, созданных творческим своим воображением, она приплела для убедительности.

Никитична вспомнила о кошке лишь на другой день, обнаружив, что еда в миске не тронута. Непродолжительные и бессистемные ее поиски завершились у дверей Ирины Олеговны.

— Увезли ее в санитарке. Эта кошка была зараза! Гадить в подъезде не надо! — шипяще произнесла мадам Симахович.

О своей роли в этой истории она тоже не умолчала, превратив ее в заслугу.

Впервые за много дней на ее лице не было страдания.

* * *

Никитична отнеслась к известию об исчезновении Серой спокойно.

К жизни и смерти у нее было деревенское, очень естественное отношение.

Ирина Олеговна была разочарованна и одурачена. Она готовилась к битве, но оказалась, что копила силы напрасно.

Сбитая с толку и даже смутно ощущавшая свою вину, мадам Симахович едва было не пустила Никитичну в коридор, но вовремя опомнилась.

Встречи двух старух продолжались по тому же сценарию, как и прежде. Но этих встреч и бесед было уже немного.

* * *

Пришла пора подходить к финалу.

* * *

Болезнь и смерть Никитичны была проста и неэстетична. Рак. Ее несколько раз оперировали и, удалив мочевой пузырь, вставили резиновую трубку. Через эту трубку она и ходила в привязанную к ноге грелку. Так, с трубкой она прожила еще около года, причем слегла только за месяц до смерти. Неприятный запах пропитал всю ее одежду.

Причем, сама Никитична, кажется, этого не замечала. Она вообще витала в облаках, существуя как бы вне тела. Тело же нужно было ей не больше, чем трясущийся дачный автобус, позволяющий доехать до места, не более того.

Соседи стали ей побрезгивать. Ирина Олеговна беседовала с Никитичной теперь не иначе, чем через цепочку, приложив к носу платок. Впрочем, их беседы стали теперь как будто даже более продолжительными. Возможно, это свидетельствовало том, что Ирина Олеговна в свои последние годы тоже стала лучше.