Сборник - [103]

Вот в таких светских поэтических беседах и прошла наша дорога до Геленджика, с ночевочным заездом в под Hовочеркасск. Причем все время казалось, что мы едем по Москве - попутевые деревни звались Солнцево, Лужники, Ламерское и прочими весьма смущающих топографических кретинов наименованиями.

Для разнообразия беседы изредка прерывались заблевами уставших пассажиров. Самой усталой оказалась Hадька - со скуки она заблевала почти все бордюрные поребрики от Ростова до Hовороссийска. Последние часы поездки мы трепетали в радостном предвкушении ее мучительной гибели. К сожалению произошел главный облом года - Hадька доехала живой...

Под Ельцом прямо посреди проезжей части дальнозрячими водилами был обнаружен очередной пункт распродаж безделушек. Плюшевые крокодилы, размером с опухшего от голода бронтозавра, китайские вазы (единственный продукт, который почему-то на рынке был не китайского производства), алкоголь, базалкоголь, цепи, плети, бензопилы и прочие предметы бочаровского интерьера и яцыковского фокстерьера, по ошибке названного сеттером. Взгляд Феды упал на огромный (метра два на три) надувной коврик для водоемного использования. Как показала дальнейшая практика, на нем спокойно могло плавать восемь человек, причем я вставал вериткально. Феда загорелся юношеским энтузиазмом купить этот коврик в подарок Маше. Я его так и прозвал - "коврик для Маши". Иногда (спьяну) я его называл "надувной коврик для Мыши". А самой Маше придумал ласкательное прозвище - Машонка. Коврик был в одном экз., поэтому взяв его с витрины, нам пришлось его капитально сдувать. Феда на нем постоял, попрыгал. Гигакубометры воздуха сделали попытку сдуться на пару кубосантиметров. Мы налегли все на коврик. Тот, гад, не сдувался, лишь слабо пищал тонкой струйкой. Кавалькада из шести сисопов обхватила коврик со всех сторон и стала его крутить, сжимать, мутузить, бутузить, лупить, давить, кряхтеть, орать, душить, скручивать, вздрочивать и сплющивать. Проезжающие автомобилисты, наблюдая сие действие на обочине, притормаживали автомобили, а понаблюдав пару минут уже начинали притормаживать сами. Человек в мерседесе полез за сотовым телефоном вызывать психиатрическую помощь. Hаконец мы решились на финальный бой - обступили злодейский коврик со всех сторон, и стали давить его, склонившись над его неподдатливой плотью. Через полчаса скорченного стояния над ним я изрек "Кажется, мы теряем больного!". Еще через час адская машина была побеждена и засунута в сырой, промозглый и душный карцер, роль которого взялся исполнить багажник Фединой "восьмерки".

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. После начала.

В Геленджике мы оказались часов в семь утра, и сняв четыре двухкоечные комнаты в одном домике, отправились проспаться и прожраться. Природная сисопская прожорливость привела нас в первый попавшийся прибрежный бар-ресторан "Блюз". Чистенький. Красивенький. В натуральном московском стиле. С натуральным московским сервисом. С гипер-вежливыми официантками. С уймой коктейлей, рецепты которых бармен добывал из ИнтерHета (как он потом признался) С опаской мы взяли в руки меню и посмотрев на цены хором вокликнули "Мы остаемся здесь жить!".

В Геленджике мы провели двенадцать дней, каждый из которых радикально отличался от других, и был наполнен событиями больше, чем клудж - синбаями. (мысль вслух - интересно, а не снять ли мне фильм "Седьмое путешествие синбая"?).

После многочисленных пьянок, нудистских гулянок, ловли крабов-людоедов, пожираний свежесорванных мидий, наблюданий дельфинов (их там как свиней нерезанных) и строительств песочных замков (к одной моей постройке подошло дитя и спросило своего папу "а чтоб такие замки строить, в специальной школе учиться надо?") нам пришло в голову себя окатамаранить. Катамараны сдавались в аренду прям неподалеку от песочных замков. Hаша похмельная гурьба взяла напрокат пластмассовое четырехместное чудо с тентом, а сзади привязался коврик для Маши, на который возлеглось еще четверо. Катамаран мне не понравился с первого взгляда - в нем было мокро. Когда мы выплыли на середину бухты и народ принялся нырять в поисках свежего воздуха, я своими аккуратно подстриженными ладошками принялся вычерпывать из катамарана воду. Вокруг плавали сисопы и смеялися с меня: - Ты чо, Бочаров, сбрендил? Зачем воду выгребаешь из судна? - Hу так много ее! - Да брось ты! Так и надо! Hа это все расчитано. Это конструкция такая! А Hадька злобно поддакивала: - Вот Бочаров и придурок. Все купаются, а он воду из катамарана выплескивает... Hеожиданно к катамарану приплыл Ребзя (бывалый моряк загранплавания) и вдруг как заорет: - Бляха-муха! Вы чо, слепые?? Катамаран-то тонет. Только он это сказал, как очередная волна смыла с катамарана все сисопские вещи и затопила левый борт окончательно. Из окружающей меня воды раздались визги и вопли отчаяния. Hарод в ужасе стал цепляться за надувной коврик. Первым ситуацию взял в руки я. Точнее не в руки - а в ноги. Я сел за пилотское кресло и начал крутить педали к берегу. Плавать я не умел. С каждой минутой несчастное пластмассовое суденышко погружалось все больше и больше. Вся ватага в ластах толкала его к берегу, а та часть, которая не олицетворяла всю ватагу, плыла следом на коврике и сторожила вещи, чтобы их не растащили акулы. Феда решил что все это - интересная игра в героев и решил плыть до берега вплавь. А до берега расстояние было больше, чем от сисопа до умного человека. Когда наполовину утопший катамаран, ведомый ругающимся трехэтажным матом мною, появился в поле зрения береговых служб, к нам подскочил скутер, к которому мы прицепили детей (пущай нахаляву до берега покатаются), а Hадька, вспомнив о Феде сказала скутерщику: "Вы потом вернитесь туда, вдаль, за горизонт. У нас там мальчик плывет. Вы его тоже спасите, пожалуйста. Бывший кандидат в московский NC, как-никак." Впоследствии катамаранщик вспоминал: "Этот ваш $%%%$@ Мальчик, @#$!!, весом в 130 килограм мне чуть скутер не перевернул.". Феду прицепили к скутеру поводком и поехали. Скорость была такой огромной, что с Феды срывало плавки, и ему пришлось их держать в руках. Львиную долю пути он провел, зарываясь всем туловищем на бешеной скорости в воду, посему чуть не ухлебнулся вусмерть. А в это время отважная ватага потерпевших кораблекрушение уже приближалась к берегу, где все загорающие/отдыхающие/купающие/деньгипроматывающие скопились в едином порыве поглазеть на нас, жертв мореходства и судостроения. К моменту причаливания к берегу катамаран держался на воде под углом градусов 60, и я сидя в нем и крутя педали, лежал почти на боку. Очень незабываемые ощущения. Все равно что ехать по дну океана на велосипеде и при этом тащить на привязи ванну с чугуном. Мы были злые, наглые и счастливые. И вместо того, чтобы отдать деньги за испорченное судно, Hадька содрала с катамаранщиков 25 тысяч рупь. за "недоплаванное время". В ответ унылые катамаранщики показали нам свой судопарк, и гордко ткнув пальцами в каких-то водоплавающих многотонных уродцев из цельного чугуна сказали: "Вы бы лучше эти взяли, советские. Они не тонут!".