Сборник № 6. Существует ли внешний мир? - [33]

Следует думать, что подобные последствия совершенно не желательны для большинства сторонников отделения психологии от философии, будь то философы или психологи; но они должны наступить, по меньшей мере, в некоторой части своей: этого требует неумолимая логика самих фактов. Именно тем, что она является частной наукой философии и вместе с тем также эмпирической наукой о духе, психология ценна для философии и для эмпирических частных наук, являясь самым главным соединительным звеном между ними. Легко поэтому может случиться, что когда желание философов и психологов исполнится и психология будет выделена из философии, обе стороны окажутся в положении пары из сказки о трех желаниях и будут страстно стремиться к восстановлению старого status quo.

Итак, единодушное требование обеих сторон, исходящих, правда, из прямо противоположных мотивов, не послужит на пользу ни той, ни другой стороне. Но нельзя отрицать того факта, что с новейшим развитием наших университетов возникли бедствия, устранение которых весьма желательно, но, конечно, совсем другим путем, а не предложенным отделением психологии от философии. Прежде всего нельзя отрицать того, что с огромным ростом философских факультетов и расширением областей философских в тесном смысле наличное число преподавательских сил в этих областях оказалось недостаточным. Этот недостаток может быть устранен двумя путями, которые и осуществляются уже отчасти в некоторых университетах. Один состоит в увеличении числа ординарных профессоров философии; другой, легче осуществимый, и потому более нам близкий, заключается в привлечении к преподаванию некоторых предметов – экстраординарных профессоров, с представлением им участия также в государственных экзаменах и экзаменах на звание доктора. Среди нашей более молодой доцентуры замечается в настоящее время стремление к расширению своих прав за пределами права читать лекции и руководить упражнениями в определенных областях. Плохо в этом движении то, что на первый план не выдвигается готовность взять на себя и обязанности, без которых всякие права, хотя бы, например, право участия в собраниях факультета, были бы ведь только правами мнимыми. Право и обязанность неразрывно между собою связаны и в академической жизни. С другой стороны профессора, и в особенности профессора философии, постоянно жалуются на переобременение экзаменами и оценками диссертаций. Чего же лучше? Можно удовлетворить обе стороны, если привлечь к участию в этих работах старших и наиболее опытных экстраординарных профессоров. Вместе с тем им же следует поручить преподавание тех предметов, которыми ординарные профессора мало или вовсе не занимаются. Этим будет достигнута двойная выгода: во-первых, освобождение академических преподавателей от побочных работ, что даст им возможность заняться свободной научной работой, которой должен заниматься всякий, желающий двигаться вперед, и, во-вторых, большая многосторонность самого академического преподавания, обусловленная привлечением большого числа преподавательских сил.

Второе бедствие наших университетов заключается в том, что при назначении на философские кафедры нередко упускается из виду необходимость взаимного дополнения предметов преподавания. Больше всего повинны в этом бедствии сами философеме факультеты и прежде всего их советники, профессора философии: когда какой-нибудь коллега их оставляет университет, они стараются привлечь ему заместителя, придерживающегося тех же взглядов, того же направления, а потому и предпочитающего и те же предметы преподавания. Отсюда – множество школ местного значения или, по меньшей мере, покровительство односторонним направлениям. Этому отчасти может уже помочь привлечение экстраординарных профессоров к регулярному преподаванию, но еще больше, – целесообразное распределение главных предметов преподавания между ординарными профессорами, не связывая с этим, конечно, ограничения одними этими главными предметами. В крупных университетах потребуется не менее трех ординарных профессур: одна – для систематических предметов, другая – для истории философии, а третья – для психологии; однако, историку должно быть предоставлено право заниматься и систематическими предметами, а психологу – систематическими и историческими. Тогда само собой получится необходимая многосторонность направлений, до известной степени связанная всегда с теми главными областями. Ведь у историка будет в большинстве случаев несколько другое отношение к систематическим проблемам, чем у чистого систематика, и в еще большей степени этого следует ожидать у психолога. Сколь плодотворно может стать такое многообразие, обусловленное целесообразным распределением учебного материала, показывает пример некоторых высших школ, в которых такое гармоническое взаимодействие существует уже много лет, к пользе учащихся да и самих преподавателей. В менее крупных университетах будет достаточно одного ординарного и одного экстраординарного профессора, если только предоставить последнему необходимое участие в упражнениях и испытаниях, как и специальные средства преподавания, необходимые в его области. Что же касается жалоб как философов, так и психологов на то, что конкуренция с представителями других областей уменьшает шансы молодых доцентов по философии и психологии на дальнейшее движение вперед, то и в этом отношении мой план принесет, по меньшей мере, не менее пользы, чем выделение психологии из философии и возвышение ее в ранг самостоятельной науки.