Сборник № 16. Психология мышления - [30]

В заключение изложенного выше ряда определений душевных явлений Брентано указывает еще на отличающий их признак единства сознания. Последнее состоит в том, что все душевные явления, в определенное время воспринимаемые одним лицом, во всем их многообразии всегда образуют единство, единую вещь (стр. 125, 126, 127, 214, 272) (единое существо). Сознанием Брентано вообще называет не что иное, как душевные явления, душевные акты (там же, стр. 132), так что можно было бы у него ожидать словоупотребления единство сознаний; однако он сохраняет общепризнанную терминологию и говорит о единстве сознания.

Дав вышеизложенные определения душевных явлений, «сознаний», Брентано ставит вопрос о сознательности или бессознательности их самих (стр. 133). Бессознательное, говорит он (стр. 133, прим. 1) понимается двояким образом – активно, в смысле несознающего, и пассивно, в смысле несознаваемого. В первом смысле «бессознательное сознание» было бы противоречием, во втором – нет; а это как раз смысл, в котором было употреблено выражение «бессознательное сознание» в данном случае. Другими словами, вопрос касается того, неизбежно ли душевные явления сами оказываются предметами душевных явлений? После пространного исследования (стр. 131 – 180), Брентано отвергает предположение о существовании бессознательных душевных явлений и признает, что всякое душевное явление сознательно (стр. 180, 181). Стремясь избегнуть бесконечного ряда душевных явлений, из которых одно сознавало бы другое, Брентано утверждает при этом, что такого рода сознание, называемое им внутренним, сливается с являющимся его предметом другим душевным явлением в единый акт. В одном душевном явлении мы сознаем, например, звук, слышание звука и сознание слышания звука, причем звук является первичным, слышание звука вторичным предметом единого душевного акта (стр. 167). Брентано указывает и тут на Аристотеля как на представителя сходных с ним взглядов (стр. 171), необходимо только отметить, что у Аристотеля речь идет собственно не о внутреннем сознании вообще, а, в частности, о познании душевных явлений. В схоластике такого рода воззрения тоже представлены; сознание и познание там тоже не различаются. Что для Брентано сознание и познание не одно и то же, будет еще показано ниже.

Обратимся теперь к самим вопросам психологии мышления. У Брентано их рассмотрение теснейшим образом связано с обоснованием его деления душевных явлений на основные классы. Поэтому необходимо прежде всего изложить эту его классификацию душевных явлений. Как основание деления, Брентано избирает способ отношения к предмету душевного акта, другими словами вид интенционального существования предмета в душевном явлении. Это естественно; он ведь считает указанный признак (отношение к предмету) наиболее характерным для душевных явлений и потому признает весьма понятным, что наиболее глубокие различия в способе, как что-либо является предметом, образуют между душевными явлениями отличия основных классов (стр. 260). Брентано отмечает, что и у Аристотеля применено, наряду с двумя другими, это основание деления, что у него оно привело к делению душевных явлений на мышление (являющееся познанием; νοΰς) и стремление (ΰρεξις) (стр. 260, ср. стр. 237, 238), а также, что Аристотелева классификация сохранилась у схоластиков, даже у Вольфа (стр. 238).

Но приняв от перипатетической традиции основание деления, Брентано, однако, разграничивает душевные явления на иные основные классы, чем Аристотель и его последователи. Он различает не два, а три таких класса и притом следующие: представление, суждение, любовь и ненависть или движение чувствительности (стр. 261 ср. 263). Представление – такой акт, в котором предмет просто является; например, при зрительном восприятии мы представляем себе цвет; при фантазировании – фантастические образы (стр. 261). Суждение – такой акт, в котором предмет приемлется как истинный или отвергается как ложный, т. е. всякое познание (стр. 262, 181). Любовь и ненависть, акты третьего и последнего класса душевных явлений; в них к предмету относятся как к добру или злу (в самом широком смысле этих слов) (стр. 263).

Разумеется, это отношение, как подробно разъясняет сам Брентано, не познавательное, т. е. не составляет признания предмета добром или злом в суждении, а является совершенно особым отношением к предмету. Какое оно, ясно из самих названий: любовь и ненависть или движение чувствительности. Этот последний основной класс душевных явлений, по признанию Брентано, в сущности, полностью покрывается «стремлением» Аристотеля, схоластиков и Вольфа; даже термин любовь встречается у Фомы Аквинского для обозначения этого класса явлений (стр. 339). Зато на место «мышления» или лучше «познания» Аристотеля и его школы поставлены у Брентано два основных класса: представления и суждения. В их резком разграничении проявляется, следовательно, самобытная мысль Брентано – и именно, в занимающей нас теперь специально области психологии мышления. Термином «мышление (Denken)» у Брентано охватывается именно и суждение и представление (стр. 298).