Сборник № 16. Психология мышления - [10]

В заключение своего этического учения Майер затрагивает вопрос о природе «постулатов практического разума». В согласии с тем, что было им ранее сказано, он не видит в них постулатов этического мышления, но продукты аффективной фантазии. Это всего лучше обрисовывается на психогенезисе идеи бессмертия. «Исходным представлением здесь является познавательное представление личности (души) с ее бесконечною моральною задачею. К этому представлению примыкает возникшее из морального чувства аффективное понятие, которое приписывает тому, что ставит себе бесконечные задачи, бесконечную жизнь. И после того как это понятие и то представление слились, возникает аффективное умозаключение, приписывающее человеческой личности бесконечную жизнь». Таким образом, истинным ядром веры в бессмертие является сила самовнушения, которой обладает моральный аффект. Всевозможные логические доказательства бессмертия представляют собою только внешнее прикрытие для этого акта самовнушения.

VIII

В изложенном нами обширном труде следует прежде всего разграничить две стороны: общефилософскую и психологическую. Под заглавием «психология эмоционального мышления» ведь скрывается целое метафизическое учение, и нужно сразу сказать, что Майер-философ – типичный эклектик. Книга, несмотря на свой объем, имеет с внешней стороны и расчлененный вид. Майер, быть может, под влиянием Аристотеля, которым много занимался, любит детальные классификации и тонкие разграничения понятий, и, тем не менее, философская сердцевина труда дрябла и самопротиворечива. Подобно Паульсену, Майер называет свою точку зрения на познание «критической метафизикой». Под критической метафизикой здесь разумеется не метафизика веры, но метафизика знания. Майер уверен, что с прогрессом науки и философии мы дойдем когда-нибудь до истинного познания вещей в себе. Нужно ли говорить, что такое понимание критической философии противоречит самым коренным идеям Канта. Критическая метафизика знания есть и с логической, и с исторической точек зрения nonsens. По этому пункту большинство комментаторов Канта, столь расходящиеся между собой во множестве других вопросов, совершенно сходятся. Попробуйте читать «Критику чистого разума» с презумпцией, что Кант имел в виду обновить метафизику знания, и вы убедитесь, что книга при таком предположении не может иметь никакого разумного смысла. Метафизика Майера есть просто метафизика; epitheton ornans «критическая» совершенно не применим к ней, как и ко всякой другой метафизике. Майер, по его словам, волюнтарист, как и тот критический метафизик, который сочинил это слово (Паульсен). Как можно понимать этот термин? 1) Метафизически: так, например, Шопенгауэр был волюнтаристом, потому что он признавал волю истинной сущностью мира; 2) психологически, как, например, Лосский, который волевой деятельности в сознании отводит первостепенное место. Оба волюнтаризма не необходимо друг с другом связаны. Так, например, Шопенгауэр горячий противник волюнтаризма в психологии, признавая волю, лежащую за пределами индивидуальных сознаний; только интеллект и чувствования суть состояния сознания в собственном смысле слова. Майер, по-видимому, хочет быть волюнтаристом в обоих смыслах слова, но точка зрения его оказывается заключающей в себе внутреннее противоречие. Истинная сущность человека есть воля к самоутверждению, состоящая из комплекта волевых предрасположений. Что представляют собою эти последние? Предрасположения физиологические, подготовку (Einstellung) в центральной нервной системе? Нет, отвечает Майер, ибо такое предположение было бы трансцендентным утверждением. В таком случае эти предрасположения суть бессознательные психические наклонности? Отнюдь нет, отвечает Майер, ибо бессознательные психические состояния – самопротиворечащее понятие. Значит, эти наклонности сознаются (хотя бы смутно) нами? Нет, отвечает Майер; они суть лишь Formeln von konstanten Möglichkeiten – формулы для выражения постоянной возможности (!!). Иначе говоря «мертвые души, но совершенно как будто живые»! Эта точка зрения живо напоминает знаменитое определение материи у Милля: материя – постоянная возможность ощущений. Не под влиянием ли Аристотеля Майер приписывает «возможности» свойства реальности? С другой стороны, непонятно, почему гипотезу мозговых изменений нельзя рассматривать как рабочую имманентную, а не трансцендентную гипотезу? На это Майер, быть может, возразит: почему же с равным правом нельзя предположить, что гипотеза волевых наклонностей есть рабочая и имманентная гипотеза? Я отвечу: сам Майер указывает почему: потому что она противоречит сама себе. Между тем гипотеза мозговых предрасположений, недоступных прямому наблюдению, не заключает в себе никакой логической нелепости. Между тем допущение бессознательных представлений необходимо Майеру для объяснения некоторых существенных сторон в нашей душевной жизни. Так, например, примыкая в ряде пунктов2к воззрениям Гербарта и Вундта, Майер, между прочим, признает реальным психическим процессом слияние представлений. По учению Гербарта однородные представления под порогом нашего сознания сливаются между собою – этот процесс не достигает нашего сознания, есть абсолютно бессознательная операция духа. Майер делает такое же допущение, не имея на то никакого права. Майер-метафизик неоригинален, неинтересен. Метафизика не играет у него никакой плодотворной роли даже в религиозной проблеме, которую он решает с чересчур большою легкостью в духе радикального скептицизма с оппортунистическим оттенком. Дело положительных религий безвозвратно проиграно, и в дальнейшем прогрессе философии это будет выступать все яснее и яснее наружу, но запас религиозных верований еще очень велик в человечестве – «mundus vult decipi – ergo decipiatur». На наш век хватит!