Сбежавший король - [20]

– Правда, что король Экберт знал о том, что тут происходит? – спросил я.

Женщина фыркнула.

– Какое королю до нас дело? Мастеру Харлоу отказали, когда он хотел с ним встретиться, но он говорил с одним из регентов.

– С кем?

– Какая разница? Мастеру сказали, что нам нужно сохранить мир с Авенией, а фермерам просто стоит переселиться в глубь страны, подальше от границы.

Я покачал головой, надеясь, что то, что здесь происходило, никогда не достигало ушей моего отца. Потому что, если он знал и ничего не делал… Нет, об этом я даже думать не мог. Чем больше я узнавал о правлении отца, тем больше понимал, что никогда по-настоящему не знал его.

13

Поместье Харлоу нельзя было даже сравнить с Фартенвудом, но зато оно казалось роскошным замком в сравнении с домиками, мимо которых мы проезжали. Это был прямоугольный дом из пятнадцати или, может быть, двадцати комнат, внушительный и крепкий на вид. Широкая лестница вела к высокому крыльцу и массивным двойным дверям. Я смотрел на них, разрываясь между отчаянным желанием спросить Харлоу, знал ли мой отец об авенийских ворах, и осознанием, что гораздо важнее продолжить мой путь в Авению. Я выбрал последнее.

Торговка, державшая Нилу, отказалась от моей помощи и спустилась с лошади сама, а я протянул руки к Ниле. Но женщина отстранила меня.

– Я сама справлюсь, – сказала она. Я отступил. – Спасибо за то, что вы сделали, но вы точно не тот человек, которому…

– Джосс позаботится о моей внучке, – раздался голос позади нас.

Очевидно, это был голос Харлоу. Он был высок, как Мотт, лет пятидесяти, но крепок и бодр. Густые волосы, скорее серые, чем черные, и глаза с длинными светлыми морщинками в уголках. С ним был его слуга Джосс, который вышел вперед и снял Нилу с лошади. Харлоу нежно коснулся рукой ее грязного лба, и впервые я увидел, как на щеках Нилы блеснули слезы. Харлоу кивнул Джоссу, и тот повел девочку в дом.

– Теперь что касается тебя, – сказал он, поворачиваясь ко мне.

Я перевел на него взгляд, но женщина, которая привела меня туда, заговорила первой.

– Мастер Харлоу, как видите, этот мальчик…

– Выглядит уставшим. – Он положил руку мне на плечо. – Ты можешь сказать мне, что с родителями Нилы?

Я не знал, что ответить, но по моему молчанию он все понял. На глазах его блеснули крупные слезы.

– Я понимаю. Мне никогда не отблагодарить тебя за спасение Нилы. Ты… ты… – Он пытался сказать что-то еще, но не смог. Наконец он проговорил: – Пойдем со мной.

Колени у меня сами собой согнулись, когда он сильнее сжал мне плечо.

– Все хорошо, – мягко сказал он. – Пожалуйста, пойдем. Я знаю, что ты голоден.

Пока он не сказал этого, я и не осознавал, что это так. Вдруг я понял, что больше всего на свете хочу есть. Итак, мы вошли в дом, обставленный со вкусом, но не слишком вычурно. Мы прошли по коридору налево – через небольшую комнату, должно быть, его кабинет. Оттуда он повел меня в скромную столовую, где уже ждал слуга с тарелкой свежеиспеченного хлеба и крынкой молока.

– Мы не слишком изысканно питаемся, но ты такой худой, что, наверное, вообще редко ешь, – сказал Харлоу.

– В последнее время нет. – Но хлеб пах так вкусно, к тому же впервые с тех пор, как я стал королем, я был голоден.

– Прости, я оставлю тебя одного, мне надо сходить к Ниле, – сказал Харлоу. – Я вернусь раньше, чем ты закончишь.

Так и случилось, Харлоу вернулся, когда я допивал третью кружку молока. Он улыбнулся, довольный моим аппетитом, и сел за стол напротив меня. Я сгорбился под его пристальным взглядом. Не время было производить впечатление.

Он изучал меня некоторое время, а потом заговорил:

– Отец Нилы, Маттис, был моим сыном. Упрямый мальчишка, он всегда все делал по-своему, даже глупости. Я любил его и умолял не уезжать из Либета. – Он достал золотые карманные часы из жилетного кармана, не новые, потертые, но для него, очевидно, бесценные. – Когда Маттис уехал два года назад, он отдал их мне. Он сказал, что там, куда он едет, время можно будет определять по солнцу над головой.

Я перестал есть, слушая его. На его лице было столько грусти, но вместе с тем на нем была решимость двигаться дальше. Он выглядел так, как чувствовал себя я, когда узнал о смерти родителей. Я сказал:

– Мне жаль, что я не смог спасти вашего сына. Я не знал, что там происходит.

Он наклонил голову, не понимая всего значения моих слов, потом сказал:

– Прости мое любопытство, но ты, очевидно, чужой здесь. Что ты делал там поздно ночью?

– Просто проезжал мимо.

– Ты авениец?

– Нет.

– Ты вор? – Я замешкался, потом покачал головой. – Нет, ты не вор. Хотя ты и одет, как вор, но ногти у тебя слишком чистые, волосы подстрижены, и, смею сказать, ты не пахнешь, как вор. Ты недавно мылся.

Меньше всего мне хотелось, чтобы разговор вертелся вокруг меня.

– Как Нила?

– Она плачет, но со временем, думаю, она справится. – В глазах у него сверкнули слезы, и он добавил: – Ты спас ей жизнь. – Я покачал головой. – Да, это так. Она рассказала мне все. Ты дрался с этими людьми, в одиночку.

– Они оказались так себе противниками, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. Я не понимал, почему чувствую себя как дома и в то же время так неловко. Я положил салфетку на стол и встал. – Спасибо за еду, но мне пора.