Сберкнижка для умишка - [77]

Выступление прошло замечательно и вызвало небывалую реакцию. Как только гений закончил, толпа конференцменов и пресс-агентов с аплодисментами бросилась к трибуне. Задние напирали на передних, придавливая их к трибуне и авансцене. Успех был грандиозный. Пресс-агенты, опережая конференцменом, осаждали выступившего гения диктофонами и телекамерами. К этому Смех не был готов. После того, как Голов ответил на некоторые вопросы пресс-агентов, Смех взял его за руку и объяснил осаждавшим, что конференция продолжается, а для остальных вопросов существует пресс-конференция. Смех потащил гения к выходу из зала. Все формальности в рамках приличия перед мировым сообществом были соблюдены. Оставалось доставить «достояние страны» обратно на родину. Смех твердой рукой увлекал опекаемого гения за собой из зала и двум первым слишком навязчивым пресс-агентам, от которых исходила явная угроза, так элегантно и как бы случайно врезал дипломатом по лбам, что остальные, спешившие за ними, с интервью решили повременить. Теперь гению, по мнению Смеха, следовало как можно скорее исчезнуть из поля зрения научной общественности. Вечером намечалась пресс-конференция. Но опасность для него возрастала с каждой минутой. С отправкой Голова из Центра Всемирного Научного Тяготения Знаний нельзя было тянуть. Ситуация усложнялась. Смех остался без прикрытия и без человека, который отвечал за отправку гения обратно на родину. Через час отходил поезд. Билеты и вещи оставались у них в номере. Гений хотел еще что-то рассказать пресс-агентам и конференцменам. Он сопротивлялся стараниям Смеха его увести. Но Смех не обращал на его потуги внимания и действовал несколько бесцеремонно вопреки его воле. Нужно было срочно спрятать гения от всех подальше. Именно поэтому он подвел его к лифту, впихнул в кабину и нажал кнопку последнего этажа. Лифт загудел, и они поехали вверх. Приходилось действовать по запасному варианту. Смех вывел гения из лифта и тут же втолкнул в темную комнату.

– Зачем?.. Зачем вы это делаете? – говорил из-за двери Игорь Голов. – Зачем вы меня уводите от пресс-агентов и прячете?

– Помолчите, – сказал тихо Смех.

– Что значит, помолчите? Я по регламенту должен идти на пресс-конференцию.

– В вас стреляли. Вашей жизни угрожает опасность. Вы не представляете как это серьезно. Человек, который вас должен был сопровождать на родину, погиб страшной смертью. Его голова вошла в грудную клетку чуть ли не по самую макушку.

Гений задумался и замолчал.

– Побудьте здесь, – сказал Смех и закрыл комнату уборщиц со швабрами и ведрами, на ключ.

Теперь оставалось спуститься на третий этаж и зайти в их номер за вещами и документами. Заодно нужно было почистить пространство от нежелательных лиц. Ему не давала покоя вмятая в грудную клетку голова человека шефа. Его изуродованное тело так и стояло перед его глазами.

Берта-лошадь

Смех шел по коридору, приближаясь к их номеру. Он уже представлял, как соберет вещи и покинет отель с гением через служебный ход. Они вполне могли еще успеть на поезд. Уже приблизившись к их номеру, Смех достал ключ, протянул руку, чтобы взяться за ручку и открыть дверь, как вдруг увидел, что от него по коридору удаляется женщина. Это было сногсшибательное зрелище. Она плавно покачивала бедрами, словно грациозная яхта бортами на плаву. Он же с юности всегда мечтал стать капитаном. И его, немного укачивая, потянуло к ней, как юнгу к штурвалу. Их номера оказались рядом. У соседнего номера женщина завлекательно оглянулась и поманила его многообещающим взглядом. Профиль её груди показалась ему нестерпимо привлекательным. «У нее высокопарная грудь, – отметил он. – И она опасно привлекательна. Она явно не случайно оказалась здесь. Нужно заняться ей и почистить пространство…» Смех шагнул за ней, увлекаемый ее улыбкой. Он уже переступал порог её номера, когда заметил, что её лицо излишне вытянуто. «Оно по-лошадиному вытянуто, – мелькнуло у него в голове. – Это она – Берта-Лошадь!..» И одновременно с этим, как только он шагнул в номер, тут же получил хлесткий удар по лицу. Берта-Лошадь так резко мотнула головой, что ее волосы хлестнули Смеха по глазам. Он инстинктивно заморгал глазами. Послышались сухие щелчки выстрелов. «Микро» стрелял. Парик в виде конского хвоста упал на пол. Наклонив голову, Смех никак не мог проморгаться. Пули, делая дырки, шевелили ковер у его ног. Послышались холостые щелчки. Патроны в «Микро» кончились. Нужно было вставлять новую кассету.

– Ну, – сказала Берта-Лошадь, держась рукой за правую грудь. – Куда ты дел своего слизняка? Говори!.. Только не пытайся мне врать. Из отеля он не выходил…

По её лысой голове текла струйка крови. «Все-таки, я ее задел», – подумал Смех.

– Говори! Ну же!.. Или ты познакомишься со стрелами моей любви.

Она нажала на правую грудь около сосца. И разрывая платье, из нее вылетели одна за другой несколько смертельных, гадких птичек. Они вылетели как нечто удивительное и страшное. Пролетев в сантиметре от уха Смеха, одна воткнулось в стену. Из развороченной ею в стене дыры торчало оперение стрелы. «Ничего себе арбалетик», – метнулось в голове у Смеха, когда он с интересом принялся рассматривать ее грудь. С чувством заметного превосходства, продемонстрировав свои возможности, Берта-Лошадь повернулась к столу, достала из сумочки сигареты и закурила, выпуская дым. Смеху показалось, что она выпускает дым одновременно из ушей, ноздрей, рта и из всех других отверстий. «Не женщина, а Змей Горыныч», – подумал Смех. Не теряя контроль над ситуацией, он уже в следующую секунду бросился к ней, схватил за правую грудь и надавил на нее, как на гашетку. Стрелы вылетали из нее одна за другой. Они улетали через закрытое окно на улицу, оставляя на стекле надпись из дырок: «ЭТО ЛЮБОВЬ!!!» Смех держал её за грудь до тех пор, пока не выдоил из нее все стрелы. Берта-Лошадь ловко вывернулась и нанесла ему несколько весьма ощутимых ударов. «Неплохо», – подумал Смех, отбив ее удары, и мысленно улыбнулся. В ответ он нанес Берте-Лошади несколько ударов, продемонстрировав комбинацию ударов руками и ногами с поворотами, наклонами и прыжками. Пропустив несколько ударов, Берта-Лошадь поняла его превосходство над ней высоко и кинулась к сумочке на столе. Смех молниеносно вставил перстень-кассету в ухо и через него в «Микро». Он моргнул ей в спину четыре раза. Пули отскочили от Берты-Лошади, как камни от медного таза. «Ничего себе платьице», – мысленно ухмыльнулся Смех. Не успел он моргнуть ей в лысую голову, как та метнула в него сумочку, которая оказалась смертоносным оружием. Это был бумеранг. Как только она метнула сумочку, из нее высунулся нож, который засвистел, в полете разрезая воздух. Смех едва успел отклониться и нож, торчащий из сумочки, срезал ему изрядную прядь волос у виска. Не успела метательница снова поймать сумочку с ножом и метнуть еще точнее, как Смех подскочил к ней и дал «резонансного». Его фирменный неподражаемый и поразительный удар ей в лоб подействовал ошеломляюще. И еще недавно властная, уверенная в себе дамочка затряслась, словно первобытный индеец в буйном экстазе танца у древнего костра. Она тряслась несколько секунд, как будто находилась под током. С нее на пол посыпались украшения: кольца, перстни, браслеты, колье, клипсы. И вслед за ними на пол свалилась она сама. Смех вздохнул, но оказалось преждевременно. Потому что она тут же вскочила. И отработанным до совершенства фирменным ударом красивой ноги в левое ухо сбила Смеха с ног. В этот момент Смех понял, что она не показывала всего. На что способна и просто претворялась. Начался рукопашный бой. Две бойцовские школы разных разведок встретились в комнате двадцать пять квадратных метров. Смех наносил удары ногами и руками. Берта отвечала тем же. Он стрелял в нее из «Микро». Берта уворачивалась от пуль с ловкостью виртуоза, укрощающего пули. При этом она стреляла в Смеха стрелами теперь из левой остававшейся еще заряженной груди. «Она достойный противник», – подумал Смех, исхитрился и нанес ей сокрушающий удар в челюсть. Берта-лошадь замерла и пошатнулась, сплевывая на пол зубы. Смех не стал ждать, когда она придет в себя и пойдет к зубному, и дал ей «резонансного». На этот раз его «резонансный» удался как никогда прежде. У нее отвалилась нижняя челюсть, из правого глаза выскочил глаз и запрыгал по полу, словно резиновый мячик. Берта-Лошадь посмотрела на Смеха укоризненно и строго оставшимся на месте левым глазом. Этот взгляд Смех выдержать не смог и моментально выпустил в нее семь пуль из «Микро». Берта-Лошадь охотно скушала лысой головой все семь пуль, которые попали ей между глаз. Она без всякого желания начала падать на пол, не имея никакой перспективы подняться. Сначала она покачнулась, затем отошла в сторону, словно готовилась и выбирала место для нападения. Но, видимо, скушанные пули не давали ей этого сделать основательно. И она тяжело грохнулась об пол прямо там, где стояла, и больше не пошевелилась. Точно так падают лошади после тяжелых и продолжительных скачек, отдавшие для победы все и получившие инфаркт перед самым финишем. Скачки для Берты-лошади закончились в ту же секунду, как она грохнулась на пол и, причем, навсегда. Она лежала на полу, как никчемная половая тряпка, которую пришла пора выбросить. Смех посмотрел на нее, как на использованную туалетную бумажку, и внутренне рассмеялся. На ее месте мог оказаться он сам. Кто-то постучал в дверь. Это было совсем некстати. Смех быстро подошел к Берте-Лошади, нагнулся над ней, и вдруг мертвая схватила его за горло и стала душить. В дверь постучали сильнее. Смех ударил ожившую Берту-Лошадь, схватил за руки и, разжимая ее объятия, потащил к окну. Ее объятия не были такими уж сильными. Он ударил ее еще раз, открыл раму и аккуратно выбросил в окно. Она летела вниз, как голубиный помет, смятый окурок или просто ненужный мусор. Смех провожал ее в последний путь. Он провожал ее взглядом. И, когда она упала на асфальт, он с ней простился. Тут же множество машин, проносившихся внизу под окнами, сделали из нее рваную тряпочку. В дверь постучали еще сильнее. Смех понял, что должен попрощаться с Бертой-Лошадью как следует и устроить ей короткие поминки. Прощание оказалось недолгим и выразительным. Он плюнул ей вдогонку через открытое окно и закрыл раму. С чувством выполненного долга Смех отошел от окна, посмотрел в зеркало и понял, что некоторая несимметричность в прическе ему даже к лицу. «Пожалуй, я не пойду в парикмахерскую и буду ходить так», – подумал он. Оставаться здесь ему не имело никакого смысла. Стук в дверь прекратился. Смех открыл дверь и выглянул в коридор. «Никого», – удивленно подумал он, испытывая нехорошие предчувствия. Но пока все складывалось в его пользу.