Сберкнижка для умишка - [66]

– Да, – произнес он отчужденно и как будто не своим голосом.

– Смех? Это ты? – послышалось в трубке бодрое и знакомое.

– Нет, – сухо ответил он, потому что забыл, как его зовут, кто он и откуда.

Ему не хотелось ни с кем говорить. Он забыл прошлое и жил настоящим. Он ни о чем не думал: ни о прошлом, ни о будущем. Он жил в раю с двумя богинями, и это была его настоящая жизнь. Солнце испарило его сознание, которое над морем развеял ветер. Он перестал быть тем, кем он был. И этот телефонный звонок, и потом этот голос прозвучали из какой-то другой жизни, которая не должна была возвращаться. По крайней мере, она не должна была возвращаться в ближайшей вечности. За несколько дней отдыха он отрешился от всего прежнего и превратился во все, что видел вокруг. И ему не хотелось становиться тем, кем он был раньше.

– Смех? Ты? – снова услышал он в трубке. Я спрашиваю, это ты?

– Нет, – снова ответил он.

– Кто это? – спросил знакомый голос.

– Эрос. Меня зовут Эрос… – отрешенно ответил Смех в трубку и не узнал собственный голос.       – Послушай, Смех, перестань валять дурака. Ты слышишь? Я тебя узнал… Ты мне нужен. Срочно, – сказал твердо шеф. – Завтра же жду тебя у себя. Билет тебе уже заказан. Ты меня понял?… Бог любви, – сказал шеф и засмеялся. – Ха-ха… Понял или нет?

– Понял, – односложно ответил Смех.

Насмешка шефа привела его в надлежащее состояние. Он бросил телефон в сумку, как бросают никчемную вещь в мусорный бачок. Едва начавшийся отпуск смялся, словно использованная туалетная бумажка. Смех поднялся с шезлонга и направился к девушкам. Они заметили его движение к ним и побежали навстречу. Он обнял богиню неба, затем богиню моря.

– Я уезжаю, – сказал им Смех.

– Как? Почему? – защебетали прекрасные девы. – Как же мы?

– Вы оставайтесь здесь. Отдыхайте, загорайте, плавайте. Встретимся в Москве.

– Как жалко, – сказала богиня неба.

– Было так хорошо, – сказала богиня моря.

– Да, – сказал Смех и без энтузиазма направился к хижине.

Богини пошли за ним и стали помогать собираться. Он принял душ, опрокинув на себя ведро с водой, и надел свежую рубашку. Смех почувствовал, как постепенно, уступая твердости и деловитости, уходит из него размягченность, расслабленность. Он чувствовал, как снова становится крепким стальным винтиком, который умелая рука шефа скоро и быстро вкрутит в нужное место механизма безопасности страны.

Пока богиня неба застегивала ему пуговицы рубашки, Смех попросил богиню моря принести ему с пляжа сумку, в которой лежал мобильный телефон. Затем он звонил по телефону, чтобы навести справки. Богини позволяли ему говорить по телефону и все делали вместо него. Они надевали ему носки, ботинки и брюки. По телефону он узнал, что билет на самолет для него забронирован, и вертолет в аэропорт уже заказан. Когда богиня моря принялась поправлять ему воротник рубашки, а богиня моря застегивала на брюках последнюю пуговицу, показался вертолет. Он сильно оживил, но испортил морской пейзаж, присаживаясь на пляж. Смех взял сумку и направился к вертолету. Богини пошли его провожать. Ветер трепал их волосы. Смех посмотрел на себя и богинь как бы со стороны и увидел внутренним зрением, что они втроем будто летят против ветра над пляжем. Вертолет коснулся песка. Смех, прощаясь, обнял богинь и поцеловал. Он сел в вертолет. Богини смеялись и махали ему руками. Вертолет дрогнул и оторвался от песка. Смех махал им в ответ рукой. Они удалялись и становились другими: красивыми и недоступными…» Смех смотрел на них сверху и видел, как они удаляются и становятся нереальными так же, как и все пережитое им на острове за несколько дней. Все прошедшее в этот момент становилось нереальными кадрами недавно просмотренного увлекательного кино. Только конец у этого фильма он не смог просмотреть, потому что он отсутствовал.

Уже сидя в самолете, Смех посмотрел в иллюминатор. Внизу за знойной млечно-призрачной дымкой утопали в голубизне волн острова Океании с пальмами у моря, шезлонгами, приятным бризом, обилием женщин, которых можно любить каждую минуту и каждое мгновение.

«Теперь несколько часов мне лучше поспать», – мысленно сказал себе Смех и откинулся на спинку кресла.

Он закрыл глаза, и голоса пассажиров с гулом самолета постепенно стали отдаляться. Незаметно полет и сон слились в одно целое. Проснулся он как всегда, когда разносили напитки. Он еще спал, когда услышал звон бутылок и бульканье. Молодой стюард предложил ему освежиться вином. Смех попросил принести рома и подумал, что обслуживание стюардесс ему нравится больше.

Когда подлетали к Москве, облаков за окном стало больше. Они плыли навстречу самолету и сначала выглядели белыми пушистыми барашками, пасущимися стадами в голубизне просторов неба. Потом они превратились в огромные и воздушные сказочные горы белого мягкого хлопка и чуть позже в серое сплошное полотно. Самолет, снижаясь, стал пронизывать это полотно, словно стальная иголка, делающая свой шов.

Когда Смех вышел из самолета на трап, асфальт под ним выглядел мокрым и быстро на солнышке подсыхал. Видно, с утра прошел хороший ливень.

– Сынок… – позвал его шеф, когда он спускался по трапу. – Сынок!..