Сберегите цветы полевые - [8]

И все же незажившей метой

Вдруг припечет,

                        как на углях.

Домой мы изредка писали

И обещали каждый год

Родителям:

Нагрянем сами

На августовский огород.

Когда,

       случалось, приезжали:

С дороги — в баню

                              и к столу.

И в рамках на стене дрожали

Ребячьи грамоты в углу.

А там опять —

                     в ином просторе:

Один моряк,

Другой — пилот…

На радость той избе иль горе,

Благословившей нас в полет?

ЗАКОН ПРЕДКОВ

Осенние поля текут со всех сторон —

В раздумье окунает нас природа.

У предков наших

                          добрый был закон:

Заботиться о продолженье рода.

Мой дед Антон имел двенадцать душ,

У деда Осипа семья поболе…

Их не пугала ни мокреть, ни сушь,

Ни ожиданье недорода в поле.

Явился в мир Антонов сын Иван,

У деда Осипа явилась Катерина…

И снова длится древний род славян —

В семье крестьянской поджидают сына.

И вот я есть —

Мужик,

         солдат,

                   поэт.

Дана мне власть над песней и оралом.

В ответе я за весь подлунный свет.

Но мне всегда чего-то не хватало.

Мне боязно признаться:

Я один.

Совсем иное —

                       братовей бы восемь!

И сам хорош:

Скучают дочь и сын.

А на моем дворе

                         бушует осень.

Шумят дожди —

Несут хлебам урон.

В полях нехватка нужного народа…

У предков наших

                          добрый был закон:

Заботиться о продолженье рода.

ИВАНЫ РОССИИ

Сыну моему Ивану

В душе моей российские Иваны

Как звезды в небе —

Нету им числа:

Оратаи,

         ваятели,

                     смутьяны

И мастера иного ремесла.

Коль памятью не слаб —

                                     бери повыше:

Иванов знаменитых знала Русь…

Иван мой спит,

Пожалуйста, потише!

Но зашумите —

                      я лишь усмехнусь.

Ведь нам не привыкать,

Нам,

     внукам дедов,

Праправнукам и Невских, и Донских,

Падения и взлеты —

                               все изведав,

Мы свято верим в сыновей своих.

В сараи,

Как в музеи, спрятав сохи,

Мы честью пахаря,

Как прежде, дорожим.

И на заре космической эпохи

Земная суть —

Зерно обычной ржи.

И пусть наш век,

Как паруса тугие,

Орбиты рвет,

Ликуя и грозя.

Хоть Русь теперь не та

И мы другие,

Но без Иванов нам —

Никак нельзя.

НА КРУТЫХ ОРБИТАХ

«Я, кажется, еще не понял…»

Я, кажется, еще не понял,

Зачем пришел на этот свет:

На топоре обжечь ладони

Или познать какой секрет?

Уйти в раздумье, как в берлогу,

С молвою не вступая в спор?

И все ж найти свою дорогу

Невзгодам всем наперекор?

Иль жизнь несуетно простую

Среди родных полей вести?

Или, как жилу золотую,

Любовь нежданно обрести?

И за нее любую долю

Принять,

Как благостный покой?

Иль замереть вот так от боли

Над неожиданной строкой?

ОГОНЬ

Порой придавит скукота:

И я скорее мчусь из дома

Попутной,

              к старикам знакомым,

Где вечно топится плита.

Присунусь зябко у огня —

До косточек промерз в дороге.

Мне обжигает жаром ноги —

Покой вливается в меня.

Как видно,

               это испокон:

Цветет в крови огня живина,

Из самой сердца середины

Исходит облегченья стон.

И час,

        и два сижу молчком,

Дымит меж пальцев сигарета…

Подкатит к сердцу теплый ком

Да и растает без ответа.

ПЕРЕД ОТПУСКОМ

Который год я лажусь ехать в дебри

Калашниковской дорогой деревни.

«Как постарел!..» —

Приму соседок ахи,

Раздам подарки —

                           шали да рубахи.

Как в детстве,

                   посижу в кустах на речке,

По-стариковски полежу на печке.

Вспашу делянку дальнюю за брата —

Здесь начинали вместе мы когда-то.

Грачатами бежали за «фордзоном»,

Цены не зная майскому озону.

С поклоном низким

                               заявлюсь я к полю —

Потери отдаются в сердце болью…

Сулился нынче быть в родных болотах,

Да, знать, опять мне помешает что-то.

А по ночам Калашниково снится,

Совсем бы мне туда переселиться.

ПИСЬМО К ЗНАМЕНИТОМУ ПРИЯТЕЛЮ

Будем вместе веселиться —

Ключик ты нашел к «частице»

И открыл ее, как двери

В старый бабушкин чулан.

Я сначала не поверил,

Думал — хвастает Иван.

А сегодня на экране…

Пригляделся:

Точно — Ваня.

Он в халате белоснежном

И в перчатках, как хирург.

Ты напомнил мне о прежнем

Добротой спокойных рук.

Родился Иван в рубашке,

Со своей чудной замашкой.

Забредем в горох к соседу —

Тут, конечно, не зевай!

А Иван начнет беседу,

Словно мы попали в рай.

Чуть чего — я ноги в руки

И подальше от науки.

Нас сосед учил крапивой —

До сих пор зудит спина.

Ты «удачлив» был на диво —

Не моя, прости, вина.

Встретил я того соседа,

Про тебя завел беседу.

Старый видел передачу —

Сбил ты деда наповал:

Говорит и чуть не плачет,

На горох зеленый звал.

ЧУДАК

Они встречаются не часто,

Не чаще,

          чем в тайге женьшень.

На мир глядят они глазасто,

Всегда светлы,

                     как майский день.

Их называют простаками,

И чудаками их зовут.

Но кто они?

Не знают сами.

И вряд ли скоро их поймут.

Чудак последнюю рубаху

Отдаст,

         оставшись нагишом.

Он вроде не подвержен страху,

Ему и плохо —

                     хорошо.

Он перетерпит,

                      перебьется,

Перезимует как-нибудь.

На дармовщину не упьется…

Он, может быть,

Всей жизни суть —

Та самая,

Что в чистом виде

Явилась доброю звездой?

Он никого-то не обидит,

Восстанет сам перед бедой.

Сидит смиренно у калитки —

Ему под солнцем благодать.