Саята. Заря иных богов - [2]
Десять, как и в голове своей видела. И повозочка на тягловой.
Я улыбнулась про себя и чуть вышла вперёд.
- Здравствуйте, люди добрые, - слегка склонила голову, - чем обязаны в наших краях?
- И ты здравствуй, девица, - улыбнулся один из стражников, чем вызвал недобрый взгляд у десятника.
Тут я, если честно, сильно удивилась! Как это младший по званию вперёд голос подаёт?
Я присмотрелась к нему - молодой, длинноволосый, светлокудрый, с чистыми голубыми глазами, он держался до странного развязно, и совсем не обращал внимания на уже порядком разъярённого его поведением десятника.
- Почему к дружинникам Князевым девка простая выходит? - рявкнул он со всей своей воинской выучки.
- Что дружинникам Князевым в таких глухих местах надобно? - вопросом на вопрос ответила я.
Сейчас начнётся... Всегда ведь одно и то же!
- Что надобно, то не твоего ума дело, - отрезал десятник и к самому забору подъехал, - старосту своего зови, коли сама открывать не думаешь.
- Почитай, я здесь за старосту, - спокойно ответила я и вновь поймала на себе взгляд голубоглазого дружинника, - так чем же мы вам обязаны?
- Ты, курва, совсем страх забыла? Отворяй ворота - мы на ночь здесь остановимся.
- А нет места, дяденька, сами кое-как живём. Вона князь-то наш даже от налогов освободил, поди, слыхал про то? - нагло и специально усиливая деревенский говорок, отвечала я.
Ну, да! Я ведь такаааааая тёмная! И такая деревенщина! Аж, сил ни каких нет!
- Про ту деревеньку, что Князевой волей без страха жить стала? Да нет, не слыхал про ту, - зло прищурился десятник.
- Слыхал - слыхал. И по пути наведаться решил, супротив Князева указа. Что я, твоей телеги меченой не признала? Ещё в том году на ней ребятня с деревни соседской зарубку сделала. С рукой загребущей, - я усмехнулась и в сторону телеги кивнула, на которой и в самом деле было что-то невразумительно нацарапано. А каков спрос с тёмных детей деревенских? Они может и в самом деле что-то написать хотели, да от незнания просто ножом телегу исчиркали...
- Ты кто такая, чтоб речи со мною такие вести? - покраснел десятник, - мы ведь, коль не впустишь, спрашивать-то не будем...
- Да остынь ты, Буян, мы до следующей деревни ещё до вечера добраться успеем, - лениво бросил голубоглазый дружинник.
Остальные смолчали.
А я только рот открыла! Но совсем дар речи потеряла, когда десятник на это ничего не ответил! Что за странные дела творятся?
- Впускай, девка, - прошипел, - не то не добром здесь всё кончится...
- Плохо, дяденька, коли без добра-то, - я покачала головой, а сама мыслью Бурого к костерку подтолкнула.
Буян достал меч из ножен и поднял его над головой. Видать забор порубить собрался. Невелика заслуга - тот и так на честном слове держится. Пуще забора от грабежей Храм Родов охраняет. По крайней мере, так селяне думают...
Ну и пущай думают, никто их переубеждать и не собирается!
Я почувствовала телом, как огонь в костре силу набирает.
Поди, ж и успею, если сама ждать не буду! И я выкинула вперёд руку, с которой огонь как с того костра рванул...
Не успел десятник меча своего опустить. Недоумённо он на рукоять плавящуюся смотрел и диву давался, куда лезвие делось?
Ну, ты думай-думай... Глядишь - чего и надумаешь!
- Жрица! - зашептались стражники.
Один только голубоглазый молчал. И как-то странно на меня смотрел. Чего это он?
- Не Жрица! Вы гляньте на неё! Колдовка деревенская! С тёмной силой знается! - завопил десятник.
- Ты про то, чего не знаешь, сказки не придумывай, - я повысила голос, добавляя повелительных ноток, - перед тобой стоит Саята, Жрица Бога Рода!
- Соплячка ты ещё, да к тому же непокорная! Кто богу служит, тот своё место знает!
Вот, вот... Каждый раз - одно и то же!
- А ты, должно быть, богов не признаёшь? Коли про своё частенько забываешь? - язвительно поинтересовалась у него.
Десятник завопил яростно, да бесполезно.
- Вижу, что ты от веры отошла, - прошипел он, сплёвывая, - а на таких у нас особый указ есть...
Я провела перед собой рукою, огненной стеной отделяя от себя десятника. Кони дружинные на дыбы повставали да нескольких незадачливых всадников с себя поскидывали. Буян кое-как успокоил своего ретивого и опасливо попятился от пылающего забора.
- Иди, куда шёл, сборщик. Не ровня я тебе, и всему твоему войску. Помни об этом да дружкам своим в городе расскажи. А чтоб неповадно было в следующий раз мечом супротив Князевой воли махать, оставлю тебе память по себе наглядную.
И с этими словами я чиркнула ноготком по воздуху.
- Тварь!!! - завопил десятник и схватился за левую щёку, где кровью алел рубец с палец указательный.
- Иди подальше от моих земель, да не оборачивайся, - кинула ему в след и отвернулась от сборщика.
Да отворачиваясь, не забыла на дружинника глянуть. Тот сидел на коне, расслабившись, да соломку во рту пожёвывал. Но взгляд его был внимательным, и чересчур уж сосредоточенным.
Не нравится мне всё это...
Я отошла к Храму и окликнула Бурого.
- Туши, следопыт, более сегодня не понадобится.
- А ты откуда ж знаешь, что не вернутся они с силой большой?
Это Первый мир. Здесь история не останавливается на том моменте, когда ты попадаешь в иное малознакомое измерение и идёшь, извините, в Школу… Нет, нет, нет. Это только начало! Не успел ты даже года продержаться в стенах этого прекрасного заведения, а тебя уже прокляли. Кто посмел? Да так, ничего особенного. Ну правда, просто какой-то там сильнейший некромант, что только что проснулся после многолетнего сна и, судя по всему, очень недоволен этим.
Приключения продолжаются, Тесса, Кальдер и Эш отправляются искать способ исцелить маму Тессы. Лорд-чародей Квешир из Блэкгрова, выслушав их, берет Кальдера в заложники и требует, чтобы Тесса и Эш принесли ему Грейвенвуд, волшебную деревянную табличку, хранящуюся у правящей семьи Фейрлейс, которую теперь возглавляют дядя Тессы, Мейс Элдред, и его жена, Оделия Кэтвик. Но наши герои не знают, как украдут ее. Никто еще не смог это сделать, хотя многие желают силы Грейвенвуд, которая может сделать своего владельца непобедимой.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
«Если выиграю я, ты будешь моей моделью…» График Фестиваля изменился, управляющий комитет постановил провести два раунда в один день. Икки победил в первом бою, но дорогой ценой: он использовал Итто Расэцу и остался без единственного козыря. А ведь следующий противник — Сара Бладлили, художник, способный создавать его копии. К тому же, Сара упорно преследует Икки и требует, чтобы он позировал ей обнажённым. Её никак нельзя недооценивать! Необычный поединок мечника и художника начался, и… случилось ужасное! «Пурпурная карикатура — Двукрылая Эдельвейс».