Сатурнин - [5]

Я дал соответствующие распоряжения Сатурнину на случай, если я не вернусь, и пошел вместе с гостем навстречу дождю и непогоде. Только из разговора, который мы вели по пути, выяснилось, что он служащий зоопарка, и что Марк Аврелий — это лев.

Безусловно я принадлежу к категории по крайней мере средне храбрых мужчин, но можете представить себе, каково мне было. Я не люблю об этом вспоминать. Но в конце концов все кончилось благополучно. Дело в том, что служащим зоопарка удалось льва поймать, когда он уснул, устав от тщетных атак на моторный вагон трамвая номер 12. Мое вмешательство оказалось ненужным, однако управляющий зоопарком несмотря на это горячо поблагодарил меня за готовность прийти на помощь находящимся в опасности жителям города и выразил надежду, что в следующий раз мне посчастливится собственноручно поймать какого-нибудь хищного зверя за уши.

Очевидно он вообразил, что я Бог весть как мечтаю об этом.

На следующий день в газетах была заметка, в которой говорилось, что я с исключительной охотой принял участие в поимке несчастного Марка Аврелия. Можете представить себе, насколько это пришлось по вкусу Сатурнину.

Когда я беседовал об этом происшествии с доктором Влахом, он неожиданно высказал предположение такого рода, что я почти обиделся. Ему кажется, заявил он, что легенда, созданная обо мне Сатурниным, вполне меня устраивает. Иначе он никак не может объяснить себе мое желание охотиться ночью на львов в зоопарке в пражском квартале Троя.

Я всегда считал, то способность расценивать человеческие характеры должна быть врожденной. Это уменье нельзя приобрести с годами, и как видно на примере доктора Влаха, опыт тут тоже не причем. Как ему вообще могла прийти в голову такая мысль! Каким самолюбивым дураком он меня считает! Если бы я мечтал о репутации авантюриста, я сумел бы приобрести ее сам и не ждал бы, пока мне ее создаст слуга. Нельзя не учитывать того, что благодаря обстоятельствам я попадал в такие положения, когда трудно было решать чем руководствоваться — здравым рассудком, или прирожденным самолюбием.

Если вы спокойно живете как нормальный и рассудительный гражданин, то у ваших знакомых и друзей нет причины раздумывать о том, как бы вы повели себя, если бы на вас напал рассвирепевший буйвол. Попробуйте представить себе кого-либо из окружающих вас людей в таком положении, и вы увидите, насколько это бессмысленно. А теперь допустите, что благодаря выдумкам Сатурнина мои друзья прямо-таки подпадали под соблазн предаться таким размышлениям. Моя храбрость подвергалась таким образом испытаниям как какой-нибудь подопытный кролик.

Я, например, никогда не рассказывал эту галиматью об акуле и штативе фотоаппарата, однако представьте себе каково вам будет, если самый прекрасный девичий рот слегка искривится в недоверчивую усмешку и скажет: „Вы и акула?“ — Вполне понятно, что некоторые мои решения вытекали из желания получить когда-нибудь возможность ответить: „Да, мадемуазель Барбора, я и акула, я и лев, я и любая опасность в мире!“

3

Мадемуазель Барбора

Проигрываю три сета в теннис

Сатурнин строит тренировочную стенку

Необычное соглашение с владельцем судна

Доктор Влах произносит речь об упадке ремесел

С мадемуазель Барборой Тэребовой я познакомился на теннисном корте. Она была звездой пригородного теннисного клуба, членом которого был и я. Я смотрел на нее, когда она, прекрасная и недоступная, приходила тренироваться со своим тренером, или с каким-нибудь выдающимся игроком. Я могу поблагодарить Пепика за то, что наше знакомство зашло за пределы моих любезных приветствий и ее любезных, но холодных ответов.

Разрешите представить вам этого Пепика. Он является неотъемлемой частью клубного инвентаря, ему двенадцать лет, он собирает мячи, забытые ракетки, курит и отлынивает от посещения школы. Несмотря на свою молодость, он слывет знатоком женских ног, которые он старательно рассматривает во время исполнения своих обязанностей. Он категоричен в своих суждениях, и всем известно, что единственные ноги, выдержавшие его критику — это ноги мадемуазель Барборы.

Представители мужского пола среди членов клуба надрывались со смеху, когда Пепик разглагольствовал в их кругу. По-моему такого рода забава крайне безвкусна. Даже если не принимать во внимание крайнюю молодость Пепика, остается тот факт, что благовоспитанный молодой человек не станет рассматривать дамские ноги. Даже, если ему представится для этого удобный случай.

За пол часа до того, как я познакомился с мадемуазель Барборой, мне как раз такой случай представился. Я сидел в шезлонге перед зданием клуба, а мадемуазель Барбора стояла на открытой веранде. Она поджидала тренера и часто поглядывала на часы. Мой шезлонг увенчивал полотняный козырек, который защищал меня от солнца и одновременно мешал видеть верхнюю половину фигуры мадемуазель Барборы, так что я мог спокойно рассматривать ее ноги, не подвергаясь опасности быть замеченным при такой нетактичности.

Я невольно подумал, как благодарны были бы некоторые члены за такой случай. С каким удовольствием они рассматривали бы эти точеные загорелые ноги с тонкими щиколотками, стройные голени и округлые икры, девичьи колени и крепкие бедра, вытренированные спортом, на которых солнце образовало волнующую черту загара в том месте, где они исчезали в ослепительно белых шортах. Они заметили бы небольшой шрамик на левом колене и догадались бы, что это память о прошлогоднем падении на лыжах. В общем они были бы весьма благодарны за такой случай и даже не подумали бы продолжать читать газету, как это сделал я.