Сатанстое - [25]

— Скажите, ради Бога, что такое сделалось с этим почтенным пастором, что он так бежал по льду?

— Что со мной? — повторил старик. — Я просто не имел охоты утонуть!

— Утонуть? — удивился молодой голландец. — Как могли вы допустить возможность подобной опасности, ваше преподобие? Ведь река замерзла!

Тогда я объяснил ему все, как было, и развеселый голландец поспешил принести мистеру Вордену свои извинения и тут же просил разрешения нам представиться. Звали его Гурт Тен-Эйк; его знал весь город. Это был первый весельчак, затейник и балагур, красивый парень, всегда готовый посмеяться, всегда готовый развязать кошелек, большой любимец дам и девиц и добродушнейший малый. Он предложил нам познакомить нас с городом и, узнав адрес гостиницы, где мы рассчитывали остановиться, обещал вскоре наведаться к нам. Затем он дружески пожал всем нам руку; его товарищ вежливо раскланялся, а три дамы одарили нас очаровательными улыбками, после чего веселая компания умчалась под звон бубенцов и колокольчиков своих ретивых коней.

Мы рассчитывали, что эта история с его преподобием скоро забудется — не тут-то было. Развеселый Гурт разнес ее по всему городу со всевозможными прикрасами, и на другое утро все решительно знали о том, что было прозвано «коленцем его преподобия».

В 1758 году Альбани был еще чисто голландский город: жители все говорили по-голландски, на простонародном голландском наречии, даже негры распевали голландские песенки. На улицах встречалось много военных, но при всем том Альбани производил после Нью-Йорка впечатление маленького провинциального городка. Большая улица была действительно и велика, и широка, но зато все остальные были чрезмерно узки.

Мы с Дирком вышли пройтись и ознакомиться с главнейшими достопримечательностями города. Дойдя до голландской церкви, мы неожиданно столкнулись с Гуртом Тен-Эйком.

— А, здравствуйте, мистер Литльпэдж и мистер Фоллок, я вас как раз искал! Дело в том, что мы имеем привычку собираться здесь по вечерам теплой компанией, чтобы вместе поужинать. Сегодня как раз мы хороним зимний сезон и очень желали бы видеть вас среди нас; мы собираемся в девять часов, ужинаем в десять и расходимся в полночь! Как видите, все строго прилично, и при этом все ведем себя примерно! В этом забавном приглашении было так много искренности и сердечности, что отказаться было совершенно невозможно.

— Мы не заставим себя просить дважды, мистер Тен-Эйк, — сказал я, — я и друг мой с благодарностью принимаем ваше милое приглашение!

— Ваш друг? Я подразумевал всех ваших друзей! Впрочем, вон я вижу одного из них! — Это был бледно-зеленый фрак, который он увидел с конца улицы. — Им я займусь сам, а вы постарайтесь уговорить его преподобие. Он, кажется, не дурак покушать, и добрый кусок индейки да стакан мадеры, право, такие веши, которыми не следует пренебрегать даже и духовному лицу. Так в этом отношении я рассчитываю на ваше содействие! Мне думается, что мы вскоре станем с вами неразлучными друзьями, мистер Литльпэдж, а пока до скорого свидания! К восьми часам я зайду за вами.

Распростившись с Гуртом, мы с Дирком прошли до английской церкви и залюбовались ее фасадом, как вдруг нас окликнули мистер Ворден и Язон. Первый из них пошел за сторожем с просьбой отпереть храм. Вскоре храм был отперт, и мы вошли в него. Как водится, все мы обнажили головы, только Язон еще глубже нахлобучил свою шляпу на голову с каким-то вызывающим видом: по его мнению, снимать шляпу, входя в церковь, было своего рода идолопоклонством.

Я ничего ему не сказал. Когда мы вышли из церкви, я передал мистеру Вордену приглашение Тен-Эйка, но старик не сразу согласился принять его; он еще не виделся со своим братом, настоятелем этой самой церкви, которого хотел просить позволить ему отправить в ближайшее воскресенье службу вместо него, и прежде чем он получит это позволение, старик не хотел нигде показываться. Но на обратном пути в нашу гостиницу мы встретили самого настоятеля кафедральной церкви Святого Петра, брата мистера Вордена, и тот тотчас же дал свое согласие. Таким образом, это дело было улажено. Расставаясь с его преподобием настоятелем, мистер Ворден спросил его:

— А кстати, любезный брат, знакома вам семья Тен-Эйка? Что это, приличные люди?

— Как нельзя более приличные, дорогой брат, и всеми уважаемые, могу вас уверить!

— В таком случае, Корни, я готов принять приглашение этих молодых людей; не хочу, чтобы они считали меня пуританином!

Едва успев приехать, мы уже оказались принятыми в обществе, и через два дня мистер Ворден должен был говорить проповедь в кафедральной церкви. Дебют был недурен, но в ожидании ужина надо было пообедать. В гостинице нас накормили очень неплохим обедом, после которого мы с Дирком решили пройтись и, кстати, посмотреть, не столкнет ли нас судьба с каким-нибудь провиантмейстером, которому мы могли бы сбыть свои припасы и коней.

Едва мы успели выйти из дома, как опять встретились с Гуртом Тен-Эйком, который как будто жил на улице. Сообщив ему о согласии Вордена принять его приглашение, мы с Дирком в разговоре упомянули о нашем деле. Гурт тотчас же предложил нам свои услуги свести нас с одним крупным поставщиком армии, закупающим в данное время все, что можно скупить.