Сатанисты XX века - [235]
И всё это покрывалось грозным голосом вулкана, глухие раскаты которого то усиливались, то слабели на минуту, чтобы через снова оглушить всех страшным громовым ударом, от которого в ужасе замирали люди, умолкали животные и нож выпадал из рук грабителя…
Поистине адские дни переживал несчастный обречённый город, потерявший то, что единственно даёт силу переносить всякие бедствия и всякий ужас, — потерявший веру в Бога, надежду на помощь свыше, никогда не оставляющую тех, кто верит и молится.
В столовой Гермины все окна были закрыты. Комната освещалась двумя громадными масляными лампами. Тяжёлое старинное серебро весело блестело. Хрусталь играл разноцветными искрами. Только цветов нельзя было достать во всём городе. И в драгоценной вазе посреди накрытого стола колыхалось только несколько зелёных веток, с трудом очищенных от металлического пепла, убившего все цветы в городе цветов.
С улицы, на которую выходили окна столовой, доносились возгласы, выдающие ужас и отчаяние, терзающее население. Проклятия чередовались со злобной руганью и громким плачем женщин и детей. Изредка, когда глухой подземный гул внезапно усиливался до оглушительных громовых ударов, в жуткой тишине, наступающей в следующие мгновения, ясно раздавались негодующие слова какой-нибудь женщины:
— Что, станете говорить, что нет Бога над нами!? О, проклятые безбожники… Из-за вас погибаем все!
Взрыв отчаянных воплей отвечал на отчаянный возглас, в свою очередь покрытый новым грохотом подземного грома.
Ужасные минуты… Поэтому никто из прислуги не удивился тому, что уставшая Гермина объявила, что немедленно ляжет в постель.
— Пожалуйста, не беспокойте меня. На всякий случай приготовьте что-нибудь закусить в будуаре. Я поужинаю в постели. Здесь слишком печально без милорда. Ступай за мной, Марта… Вся остальная прислуга может разойтись, оставив необходимых сторожей и дежурных.
Этим разрешением Гермины не преминули воспользоваться «старшие» слуги, бывшие деятельными членами масонской общины. Они были обрадованы возможностью попасть на великое жертвоприношение, назначенное на эту ночь в новом подземном храме-капище.
Около четырёх часов пополудни в спальню Гермины пробрался через сад грум Дим, с большим пакетом подмышкой. Осторожно передав его Марте, негритёнок поспешно убежал той же дорогой, какой вошёл, шепнув:
— Пойду приготовить лошадей. Миледи ни за что не дойти до вершины ночью…
В пакетах были мужские костюмы для Марты и для Гермины. Дим принес собственный воскресный наряд для миледи, прихватив куртку, штаны и рубашку одного из поварят, оказавшегося одного роста с Мартой.
Переодевание быстро окончилось. Через полчаса никто бы не узнал леди Дженнер в стройном юноше, одетом в полотняную, красную с белым, рубаху, стянутую у талии пёстрым поясом. Под широкополой соломенной шляпой скрылись искусно подобранные волосы Гермины, а ноги смело выступали в высоких лакированных сапожках. Немецкой актрисе не раз приходилось играть мальчиков, почему Гермине и легко было в совершенстве подражать манере и походке Дима.
Переодевание Марты было ещё проще, так как ей было не впервой носить мужское платье. Она же помогла своей хозяйке превратиться в маленького мулата, вымазав лицо и руки настойкой особенного ореха, быстро придающего коже тёмно-коричневый цвет, довольно легко смывающийся обыкновенным раствором соды. Припомнились ей и рассказы старых негритянок о сатанинском колдовстве масонов и о христианских детях и девушках, приносимых в жертву сатане, и ужас сжал её сердце при мысли, что они хотят пробраться в самое логово к страшным колдунам, поклонникам дьявола. И для этого надо было взбираться на ту самую Лысую гору, страшный голос которой, подобно отдалённому грому, то приближаясь, то отдаляясь, рокотал под землёй.
Внезапно новая мысль пришла в голову верной девочке. Она припомнила то, что только что слышала в людской, где кто-то из лакеев рассказывал об ужасном состоянии дорог, ведущих из города: что если за нами рухнет какая-нибудь скала и помешает нам вернуться в Сен-Пьер домой?
— А я вот что думаю, миледи… Если, Боже сохрани, нам нельзя будет вернуться домой, то, быть может, удастся добраться до Порт-де-Франса или Макубы, которые лежат по ту сторону «Лысой»?
— Ну так что ж? — с нетерпением перебила Гермина, не понимая, к чему ведёт речь её маленькая наперстница. — Не всё ли равно, куда мы доберёмся? И в Порт-де-Франсе люди живут!
— Но на всякий случай надо бы вам захватить с собой денег… и вообще, что подрагоценней, чтобы не остаться без средств в чужом городе. Так уж разрешите мне распорядиться, миледи?
— Делай, как хочешь, — рассеянно произнесла Гермина, погружаясь в печальные мысли.
Мулатка принялась хозяйничать по шкафам и ящикам уборной. Она знала, где что лежит, поэтому ей нетрудно было сделать выбор. В деньгах же леди Дженнер никогда не знала недостатка, и теперь в ее письменном столе нашлось четыре тысячи франков золотом, да тысяч двадцать банковыми билетами. Всё это Марта положила в небольшой дорожный мешок, куда сложила потом и дорогие уборы леди, предварительно вынув их из бархатных и сафьяновых футляров.
Единственным источником знаний о личности апостола Павла являются Послания, адресованные различным христианским общинам, им основанным. Хотя атрибуция большинства их в настоящее время не связывается с именем апостола, тем не менее, о шести из них можно говорить в качестве достоверных. Основной мотивацией предлагаемой книги послужила попытка понять личные психологические обстоятельства, определявшие двигавшие Павлом устремления. Единственными материалами, на основе которых можно бы было попытаться это сделать, являются достоверные Послания.
Книга посвящена исследованию вопроса о корнях «сергианства» в русской церковной традиции. Автор рассматривает его на фоне биографии Патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского; 1943–1944) — одного из самых ярких и противоречивых иерархов XX столетия. При этом предлагаемая вниманию читателей книга — не биография Патриарха Сергия. С. Л. Фирсов обращается к основным вехам жизни Патриарха лишь для объяснения феномена «сергианства», понимаемого им как «новое издание» старой болезни — своего рода извращенный атеизмом «византийский грех», стремление Православной Церкви найти себе место в политической структуре государства и, одновременно, стремление государства оказывать влияние на ход внутрицерковных дел. Книга адресована всем, кто интересуется историей Русской Православной Церкви, вопросами взаимоотношений Церкви и государства.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Книга отражает некоторые результаты исследовательской работы в рамках международного проекта «Христианство и иудаизм в православных и „латинских» культурах Европы. Средние века – Новое время», осуществляемого Центром «Украина и Россия» Института славяноведения РАН и Центром украинистики и белорусистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Цель проекта – последовательно сравнительный анализ отношения христиан (церкви, государства, образованных слоев и широких масс населения) к евреям в странах византийско-православного и западного («латинского») цивилизационного круга.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.