Сатанинские игры - [17]

– Я постараюсь, – сказал Фолкейн мягко.

– Правда? Нет, в самом деле? Может… вы останетесь на немного… и мы с вами поговорим, вот так, как сейчас, и я… и вы научите меня хоть немного быть человеком…

– Вы пригласили меня для этого. Боюсь, что я…

– Нет-нет. Я понимаю… сначала работа. Думаю… поскольку у нас есть кое-какие знания… мы могли бы обменяться с вами идеями. Ведь в этом нет ничего страшного, правда? А между делом… мы с вами… – она стояла вполоборота к нему. Ее пальцы дотронулись до его руки.

В какой-то миг Фолкейн готов был ответить «да». Редкий человек не воображает себя Пигмалионом. Быть может, внешняя холодность всего лишь маска? Планета может подождать.

Планета! Он словно прозрел. Они хотят задержать меня здесь. Вот что им нужно. Конкретных предложений у них нет, они надеются удержать меня с помощью разговоров. Перебьются!

Тея Белдэниэл отступила.

– Что случилось? – спросила она тихо. – Вы рассердились?

– Что? – Фолкейн собрался с мыслями, рассмеялся, взял трубку с подоконника и достал кисет. Ему надо было чем-то занять руки. – Нет. Конечно, нет, сударыня. Если только на обстоятельства. Понимаете, я хотел бы остаться, но у меня нет выбора. Я должен вернуться завтра, к утренней вахте хоть костьми лечь, но вернуться.

– Вы же сказали, что у вас есть в запасе несколько дней.

– Я уже объяснил мастеру Киму: это было до того, как я узнал, что старый ван Рийн уже рвет и мечет.

– А вам не все равно, на кого работать? «Сириндипити» может вам предложить хорошее место.

– Я принес присягу ван Рийну, – отрубил Фолкейн. – Так что прошу прощения. Буду рад провести с вами и с вашими друзьями ночную вахту, но утром я улечу. – Он пожал плечами. – А почему такая спешка? Я ведь могу прилететь сюда в другой раз, когда буду посвободней.

Она поникла.

– Вас нельзя переубедить?

– Боюсь, что нет.

– Что ж… пойдемте, я отведу вас в гостиную, – она включила интерком и произнесла в него несколько слов, которых Фолкейн не разобрал. Они вышли в высокий, с каменным полом коридор. Женщина шла опустив голову, ноги ее подгибались.

Ким встретил их на полпути. Он выступил вдруг из-за угла, сжимая в руке сканнер.

– Поднимите руки, капитан, – сказал он равнодушно. – Придется вам у нас задержаться.

6

До Дельфинбурга можно добраться из Джакарты через Макасарский пролив и Целебес. Именно в этом омываемом водами Тихого океана городе и высадил Николаса ван Рийна аэрокар. Не то чтобы ван Рийн владел этим городом, вовсе нет; ему принадлежали один дом, один док для большого кеча и семьдесят три процента промышленных предприятий. Но пилот и штурман по его просьбе согласились изменить курс; машина пролетела почти совсем рядом с Марианскими островами, что было серьезным отклонением от маршрута.

– Неплохое местечко для бедных тружеников, а? – ухмыльнулся ван Рийн, потирая волосатые руки. – Быть может, они захотят поразвлечься и придут приветствовать своего почтенного старого дядюшку на старте регаты на Кубок Микронезии, двадцать четвертого этою месяца. Я приму в ней участие, если мы окажемся там не позднее полудня двадцать второго. Лучше даже пораньше. Отдохните от меня.

Пилот быстро прикинул.

– Да, сэр, – доложил он, – мы сможем прибыть туда двадцать первого. – Он прибавил скорость на три узла. – Насчет отдыха, это хорошая мысль, сэр. Как раз прочистим катализаторные баки и кое-что еще.

– Хорошо-хорошо. Ты доставил радость бедному одинокому старичку, которому так хочется отдохнуть, прийти в себя. А еще он не возражал бы против джина с тоником, для успокоения желудка. Он, бедняга, совсем извелся, – ван Рийн похлопал себя по животу.

Всю следующую неделю он провел в тренировках экипажа и вымуштровал людей так, что любо-дорого было смотреть. Они не особенно и противились этому. Сами понимаете: белые паруса, бескрайняя голубизна моря, клочья пены, яркое солнце, прибой, соль на губах, свежий ветер в лицо. Единственно что, он принялся всячески их поносить, когда они отказались бражничать с ним ночи напролет. Наконец он оставил их в покое не только потому, что хотел, что регата была уже на носу, но и из-за того, что деловые операции, совершавшиеся за двести световых лет от него, требовали к себе пристального внимания. Ван Рийн стонал, ругался, проклинал все на свете, но работы не убавлялось.

– Черт! Чтоб ее перевернуло, эту проклятую работу! Чтоб у нее прыщ на лбу выскочил! Мне уже давно пора на заслуженный отдых, рассказывать сказки подрастающему поколению, а я все верчусь как белка в колесе! Набрал себе заместителей, ничего не скажешь – кого ни возьми, у всех опилки вместо мозгов!

– Вы можете продать свою компанию за такую кучу денег, что вам ее и за десять жизней не потратить, – отозвался его старший секретарь, член воинской касты с весьма суровым уставом, напрочь потому лишенный страха. – А вообще, перестаньте вы причитать – давно бы уже переделали все дела!

– Чтоб я продал свою компанию, которую сам, своими руками создавал, чтоб я ее променял на какие-то паршивые миллионы? А потом что? Сиди тише воды, ниже травы, и молвить ничего не моги про всех этих жуликов-конкурентов, подчиненных, готовых тебя продать при первой же возможности, про все эти гильдии, братства, про всех этих пиявок, – ван Рийн набрал воздуха и словно выплюнул, – бюрократов? Нет уж! Как я ни устал, как мне ни тяжело, буду сражаться до последнего патрона! Вот так!