Сатана! Сатана! Сатана! - [37]

Над толпой верующих повисло гробовое молчание. Они впитывали каждое слово марионетки Джонса.

– Он в ответе за это, – продолжал уродливый дух, – он привел к нам этих людей. Он и Дайана Мертл. Люди в Сан-Франциско этого так не оставят. Вы знаете, что мы умираем не зря.

– Разве все слишком поздно для России? – один из послушников выступил вперед и прокричал вопрос, или, скорее, что-то прокричало его устами преданного христианина.

– Вот почему все слишком поздно для России. Они убивают. Они начали убивать. Из-за этого все слишком поздно для России. При другом раскладе я бы сказал да сэр можете спорить на свою жизнь, но теперь слишком поздно. Я не могу контролировать этих людей. Они преступили черту. Они взяли ружья и теперь слишком поздно. Раз они кого-то убили, по меньшей мере так я склонен считать. Я просто связал с вами свой жребий. Если кто-то из моих людей делает что-то, то это я. Когда они говорят что я не должен брать на себя за это вину, знаете, я не буду, я не буду жить иначе чем я живу и если они выпускают а потом хотят схватить этого человека, вот что это такое. И разве матери не лгали о нем, лгали и лгали о нем и хотели разрушить эту семью и они все сгроворились убить нас любой ценой. Вы думаете, я им позволю? Ни за что в жизни. Нет, у вас не выйдет. У вас не выйдет. У вас не выйдет. Я не могу так жить. Я не могу так жить. Я жил для всех и я умру для всех. Я долгое время жил надеждой. Они делают наши жизни хуже ада. И делают так, что часть нас отвергает нас. Они говорят так много лжи – там, в том грузовике. Я не вижу для нас никакой альтернативы. Но для меня смерть не страшна. Это жизнь страшна. Я никогда никогда никогда в своей жизни не видел ничего подобного этому. Я никогда не видел, чтобы люди использовали закон и делали так, и провоцировали нас и пытались намеренно встревожить матерей детей. Просто нет, нет смысла, нет смысла так жить, нет смысла так жить. Есть один человек, который обвиняет Майкла Стоуна в убийстве его матери, и он остановит тот самолет любой ценой. Нет никакой возможности вести самолет без пилота. Я еще никогда не видел никого, кто б не умер. И я собираюсь выбрать свой собственный способ смерти. Я устал постоянно (кашель) в аду вот от чего я устал. Я устал от этого. Жизнь стольких людей в моих руках. Я говорил вам вплоть до сегодняшнего дня, что без меня у жизни нет смысла. Я лучший друг, какой у вас только может быть. Я должен заплатить. Я стою за вас народ мой. Вы – часть меня. Я не могу отстраниться. Я отстраняюсь. Нет, нет, нет, нет, нет, нет. Я никогда не остранялся ни от одной из ваших бед. Я всегда взваливал ваши беды на свои плечи. И я не собираюсь ничего теперь менять. Слишком поздно. Я бежал слишком долго. Я не собираюсь меняться.

Толпа молча слушала, как дух Джима Джонса вещает сквозь пустую оболочку Белого Валлийца.

***

Не имея ни малейшего понятия о том, какие богонеугодные дела творятся на соседнем поле, Билко был сконцентрирован на неотложной задаче не задохнуться в объятиях массивной туши Тиш. Секунду назад, когда он услышал, что кто-то кричит его имя, он на мгновенье подумал, что это, должно быть, Дэб. Он повернулся, чтоб поприветствовать объект своих дьявольских вожделений, но был вознагражден лишь зрелищем Тиш, срывающей с себя шмотки и физически прущей в его направлении.

– Билко! – вопила она, – Ебаный в рот, ты выглядишь пиздец охуительно круто! Я иду к тебе, ты, похотливый ублюдок!

Внезапно он был пригвожден к земле, лишенный возможности дать отпор ее настойчивым приставаниям. Буквально за пару секунду она приспустила до колен его черные ливайсы и села, словно на кол, на его полную крови любовную кость.

– Я прокачусь верхом на тебе до ада, о мой крутой ебарь! – проорала Тиш, придавив своей мощной жопой неодупленный объект своей устрашающей страсти.

Билко был в полном неодуплении. С этим делом было что-то не так. Абсолютно все вышло как-то не так. Сначала ебаное Аббатство а теперь еще и вот это. Это не Тиш вожделела его, это Дэб его вожделела, духи ебать-колотить сказали ему об этом. Однако он был лишен возможности сопротивляться, и жирная готическая курочка стала скакать и корчиться над ним, как сучка-баньши на электрическом стуле. Билко мог быть в каком угодно неодуплении, но вот тупицей он не был точно. Тиш исполняла с ним трах столетия, и, одуплившись, что можно и поразвлечься, он одной рукой ухватил массивную сиську, а другой потянулся Тиш за спину и засунул ей палец в раскаленную жопу. Тиш реагировала, как одержимая, она вонзила ему зубы в шею и сосала, пока не почувствовала набухший синяк. Будто в ответ, Билко принялся мощно вбивать свой толстый венозный хуй глубоко в раскаленное, пульсирующее сердце ее естества.

О чем Билко даже не догадывался, ощущая, как стены чистилища смыкаются над ним, так это о том, что кровавый тампон в центре сделанной им дьявольской восковой куклы принадлежал Тиш, равно как и лобковые волосы и черные кружевные трусики. Магический манекен стработал ништяк, но он сработал не на ту пташку.

***

– То, о чем я сейчас говорю есть отправление правосудия. Это совет революционного самоубийства. Я не говорю о само… саморазрушении. Я говорю о чем, у нас нет другого пути. Я возьму ваш крик, и я передам его русским. И теперь я могу сказать вам ответ, потому что я – пророк. Позовите русских и скажите им, и посмотрим, возьмут ли они нас.