«Сашина философия» и другие рассказы - [15]

— Вот вы, бездельники, думаете, что глупая это наука, а? Ошибаетесь. Бесполезная? А? Снова мимо. Был я еще пацаном, ну вот вроде вас, так меня эта химия здорово забавляла! Вычитали мы с приятелем, как взрывы устраивать, смастерили нехитрую бомбочку и подбросили своему школьному директору в кабинет, прямо в окошко. То-то хохоту было! Правда, уши потом долго трещали и сидеть было больно. Вы спросите, как эту бомбочку сварганить? — Иван Иваныч окинул класс непослушными глазами и увидел, как на последней парте растопырили уши Вовка и Витька. — Ну что ж, скажу, все равно вы, олухи, ничегошеньки не запомните! Химики вы мои! Значит, так: берешь магний и напильником превращаешь его в опилки. Потом (это важно!) берешь перманганат калия и смешиваешь с опилками. Ну а потом — дело техники — закручиваешь все это в бумагу поплотней, фитиль туда… и поджигай… это же, братцы, химия! Гут соображать надо, а вы…

Раздался звонок. Эх, как некстати! Наши Бивис и Батхед сегодня почти влюбились в эту самую химию. Когда они выходили из школы, оба были твердо уверены в том, что Иван Иваныч — «клевый мужик». Как делать бомбочку, приятели запомнили и потому двинули сразу в аптеку за этим… ну, как его… ну, в общем… короче…

В крохотной деревенской аптеке над хилым выбором пилюль и колоссальным ассортиментом никому не нужных трав царила крупногабаритная дама, тоже из приезжих, по фамилии Гершелис. Предпенсионный возраст и феноменальная тучность делали ее спокойной. И хотя усы на ее лице устрашали, она все же была очень добра, особенно к детям. А посему, увидев вошедших Вовку и Витьку, она добродушно оскалила золотые фиксы и ласково пропела:

— А! Мальчики, здгавствуйте! Володенька, как твой папа? Пегедай ему, что настойка календулы закончилась…

— Да не, мы не за тем. Мы это… Нам по химии… Короче, надо этот, как его… Ну, скажи, Витек!

Витек подкатил глаза и долго вспоминал мудреное научное название простой марганцовки. Наконец разразился:

— Пергамот кальция! Во!

Вовка взглянул на приятеля с уважением: «Голова, надо же, запомнил!» Аптекарша все поняла правильно:

— Кальция, мальчики, нет. Вы лучше твогожок кушайте и гыбку, а беггамот где-то был. Ах, да вот он!

Из гомеопатического шкафчика она извлекла крохотный сверточек с надписью «Бергамот» и какой-то зеленью на этикетке. Приятели взяли сверток, расплатились и, счастливые, отправились домой. Теперь все компоненты были припасены. Глаза у обоих блестели, ведь им не приходило в голову, что перманганат калия и «пергамот кальция» — вещи, в общем-то, разные. Такие же разные, как магний и магнит.

Пилить магнит на опилки обычным напильником — дело нешуточное. За этим занятием друзья провели в Вовкином сарае не один час. Когда окончательно уморились и набили мозоли, Витька предложил:

— Слышь, Упырь, чё-то не пилится. Давай так насыпем этого, как его… пергамота, да и все!

— Точно! — подхватил Вовка.

На альбомный лист они положили многострадальный магнит, насыпали на него бергамот — несчастную травку. В качестве кальция решили положить творожку, как советовала аптекарша. Для этого Вовка приволок из дома свежего, только что сваренного творога целую кастрюлю и вывалил ее на смесь магнита и «пергамота»:

— Вот теперь — настоящий пергамот кальция!

— Угу!

Приятели завернули «гремучую смесь» в известный альбомный лист, обмотали сверток паклей, той, что хорошо тлеет.

— Чем не фитиль?!

— Угу!

И отправились бомбить директорский кабинет. Вечером одноэтажное здание школы пустовало. В кабинете директора была открыта форточка. Бомбисты подожгли паклю — бикфордов шнур. Едкий вонючий дым попал в глаза, и они смекнули: «Пора бросать, не то рванет прямо в руках». «Взрывпакет» влетел в форточку и шмякнулся на директорский стол противной сырой лепешкой. Дым от тлеющей пакли наполнил кабинет и струился из форточки. Приятели залегли за углом и заткнули уши, «чтоб это… ну… не поконтузило». Ветер срывал с тополей последнюю желтую листву, гнал по небу табуны дородных облаков, похожих на аптекаршу. Месяц глядел вниз на малолетних террористов и улыбался.

В эту октябрьскую ночь они разочаровались в людях и в правоте учительских слов. А главное, поняли, что химия — это отстой.

* * *

На следующий день, после шестого урока, уставший педагог — Иван Иванович — по привычке заглянул в кабинет к своему приятелю — школьному директору. Тот перебирал мокрые папки на столе, на которых блестели жирные пятна, кое-какие бумаги раскладывал на батарее для просушки. Уборщица Марьванна оттирала от стен творог.

— Ты представляешь, Иван, какая-то падла швырнула на стол творога, чуть не кило. Да еще вперемешку с какой-то гадостью. Стал эту форчму со стола сгребать, смотрю — магнит, тот самый, что вчера от «матюгальника» отвинтили. Вот чудеса! Паленой паклей несет, хоть нос затыкай. Узнаю, чьих рук дело, — уши оборву и высеку!

Иван Иваныч сначала посочувствовал, потом задумался, затем захихикал, а после захохотал так, что директор и Марьванна переглянулись. Он смеялся и смеялся так, что в конце концов от хохота прослезился. Полез в портфель за носовым платком и извлек оттуда завернутую в тот же платок знакомую мышь. Умерщвленную. Всю ученическую благодарность.