Саша, привет! - [6]
Совсем пьяный, но вполне держащийся на ногах Серёжа выходит на одной из станций МЦК, вызывает такси, садится в такси, называет адрес своего дома, теперь уже временного. Таксист спрашивает: музыка не помешает? Серёжа отвечает: нормально. И всю поездку в такси оглушительно звучит «Восток FM». Серёжа ловит себя на мысли, что ему это даже как-то странно нравится.
Серёжа подъезжает к своему дому, говорит таксисту: спасибо большое, всего доброго, таксист говорит: и вам спасибо, хорошего вам вечера, Серёжа отвечает: у меня теперь хороших вечеров не бывает, таксист улыбается, Серёжа входит в подъезд, вызывает лифт, поднимается на лифте на нужный этаж, открывает своими ключами дверь в квартиру. Входит в квартиру.
Серёжа раздевается (вешает куртку на вешалку), разувается (пытается стянуть с себя кроссовки, не развязывая шнурков, это получается плохо, ну как-нибудь, ну ладно). Света сидит на кухне с ноутбуком. Серёжа, как бы это сказать, пьян. И между ними происходит следующий разговор:
– Свет, привет.
– Привет. Что-то ты лыка не вяжешь.
– Свет. Ну я это.
– Не, ну я понимаю.
– Свет, я к маме ездил.
– Да, я понимаю, после визита к твоей маме нужно как-то взбодриться.
– Ну, типа, да.
– Сочувствую тебе.
– Спасибо, Света. Ты всегда так мне сочувствуешь.
– Да не за что. А что? Плохо сочувствую? Надо ещё как-то? Какая-то ирония слышится в твоём пьяном голосе.
– Да нет, я так. Ну, просто, учитывая всё… Могла бы не иронизировать.
– М-м-м. Пожалеть тебя? Ну… я тебя жалею. Мне жаль, что всё вот так.
– Ну вот так, прикинь.
– Да, фигня какая-то. Из-за бабы какой-то погибнешь. Серёжа, мне очень жаль. Правда, прямо вот дико жаль.
– Это не из-за бабы, это из-за законов этих диких.
– Ну да. Из-за законов.
– Это же дикость какая-то, да? Двадцать один год! Ну вообще!
– Ну да, дикость. Серёж, ты перед смертью хочешь повозмущаться? Порассуждать о дикости законов?
– Не, ну они правда совсем уже охренели! Так ведь нельзя! Это же дикость прямо вот какая-то!
– Серёжа, понимаю твоё возмущение. Но… как тебе сказать. Ну вот когда Марию-Антуанетту вели на гильотину, она ведь не возмущалась, не кричала: ну как же так, ну почему же моя родная Австрия не заступится за меня!
– Ну при чём тут Мария-Антуанетта?!
– Ну, ваше с ней положение в чём-то похоже. Ну, типа… как тебе объяснить. Когда участь твоя решена, не надо уже дёргаться. Даже словесно. Прими и смирись.
– Легко тебе говорить.
– Нет, не легко.
Света гладит Серёжу по голове, встаёт со своего стула, обнимает его, и тут уже надо вспомнить, что всё это похоже на фильм и что, если постановщику фильма будет угодно, между ними может произойти (или не произойти) любовная сцена.
Помятый, похмельный Серёжа сидит в кабинете завкафедрой. Завкафедрой – классический учёный, старенький, с бородкой, со всеми делами. Или без бородки. Неважно. И между ними происходит следующий разговор:
– Сергей Петрович, мы всё понимаем. Я всё по-человечески понимаю. И совершенно не осуждаю вас. Мне важно, чтобы вы это понимали. Да.
– Николай Степанович, спасибо. Я это ценю. Всегда ценил ваше доброе отношение.
– Да. Да. Спасибо. Сергей Петрович, это, конечно, страшная, дикая история, все мы понимаем. Но, знаете, я вам скажу. Эта дикая история не означает, что вам нужно уйти из университета. В этом плане наша политика вполне либеральна. Я вот как раз и хотел вас спросить: вы хотите продолжить преподавать? Насколько я знаю, там, в тюрьме, у вас будут все возможности.
– Ну, почему бы и нет. Николай Степанович, спасибо за это предложение. Вот уж я не ожидал такого. Думал, меня все проклянут.
– Ну что вы, Сергей Петрович, о чём вы. Все же понимают, что это… Ну, абсурд, абсурд. Ладно, не будем сейчас об этом. Мы все всё понимаем. И мы все ценим вас как бесценного сотрудника. Простите за этот дурацкий каламбур.
– Спасибо большое.
– Я бы хотел, чтобы вы продолжали у нас преподавать. У нас всё равно всё сейчас переводится в онлайн, в зум этот. Вы бы ведь могли?
– Ну, в общем-то, да.
– Ставку мы за вами сохраним. Я похадатайствую, чтобы ещё и повысить вам. Сейчас появились новые возможности. Оформим вас как уникального эксперта. Это только от меня зависит, а ставка может быть в два раза больше. Вам надо только в бухгалтерию сейчас зайти и новый договор подписать. Ну, в общем, вы согласны?
– Ну… в общем, да.
– Сергей Петрович, ну вы как-то вяло реагируете! Радоваться надо! Не каждому сотруднику у нас такие условия предлагают! Я же знаю про эту вашу смертную казнь. Там могут не казнить до глубокой старости, человек может дожить до седин и умереть своей смертью. Говорят, там быстро привыкают и живут обычной жизнью. Будете преподавать, писать статьи, публиковаться. Приободритесь как-то, ну! Вы же учёный! И я, как вы видите, на вашей стороне!
– Спасибо, Николай Степанович. Спасибо. Я очень ценю ваше предложение. Мне, наверное, будет там легче… заниматься вот этим всем… пока не расстреляют. Спасибо.
– Сергей Петрович, голубчик, ну что вы так зацикливаетесь на этом вот «расстреляют»! Все мы когда-нибудь умрём. Что уж так убиваться.
– Ну, как вам сказать, Николай Степанович. Есть всё же разница.
«Горизонтальное положение» — новый роман Дмитрия Данилова, чей дар рассказчика поистине уникален, а история, которую он передает, понятна каждому.Кто из нас ни разу не задумывался о том, что он лишний в мире? Проще всего впасть в уныние: для человека с временной регистрацией нет постоянной работы в Москве, но нужно кормить далеких родственников, болит тело и душа, а твои мысли о жизни никому не интересны. Ты — один из миллионов, капля в море, песчинка в пустыне. Взять и принять горизонтальное положение — так ведь проще.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Даниловская «феноменологическая проза», написанная как портрет некоего современного русского областного города; сюжет выстраивает процесс проживания автором физиономии и физиологии этого города, стиля его жизни, самого его духа; соответственно, по законам изобретенного Даниловым жанра, здесь не только объект наблюдения и изучения (город), но и субъект (автор); постоянное присутствие в кадре повествователя, придает его повествованию еще и характер исповедальной прозы. Романная мысль выстраивается изнутри авторской рефлексией по поводу процесса вот этого установления своих (в качестве художника) связей с реалиями сегодняшней России.
…Оказалось, это о том, как он, Данилов Д., в третьей четверти 1990-х, в поисках заработка, торговал чаем, черным и зеленым: вразнос, как некогда офени: брал чай на базе (под залог паспорта), загружал им сумки, уезжал подольше от Москвы и там носил по конторам-баням-парикмахерским, предлагая людям — покупать. И за счет этого — жил.
Этот сборник – исследование, не дающее окончательных ответов, но погружающее в захватывающий мир: впечатляющий сплав научного и фантазийного с обыденным и повседневным местами вызывает суеверный страх. Абсолютно разные герои и миры, сюжеты и незаурядные обстоятельства собраны на страницах одной книги, чтобы дать читателю возможность почувствовать и увидеть Вселенную иначе – полную тайн и бесконечных возможностей, ждущих уже здесь – сразу за порогом.
Роман о реально существующей научной теории, о ее носителе и событиях происходящих благодаря неординарному мышлению героев произведения. Многие происшествия взяты из жизни и списаны с существующих людей.
Маленькие, трогательные истории, наполненные светом, теплом и легкой грустью. Они разбудят память о твоем бессмертии, заставят достать крылья из старого сундука, стряхнуть с них пыль и взмыть навстречу свежему ветру, счастью и мечтам.
Известный украинский писатель Владимир Дрозд — автор многих прозаических книг на современную тему. В романах «Катастрофа» и «Спектакль» писатель обращается к судьбе творческого человека, предающего себя, пренебрегающего вечными нравственными ценностями ради внешнего успеха. Соединение сатирического и трагического начала, присущее мироощущению писателя, наиболее ярко проявилось в романе «Катастрофа».
Сборник посвящен памяти Александра Павловича Чудакова (1938–2005) – литературоведа, писателя, более всего известного книгами о Чехове и романом «Ложится мгла на старые ступени» (премия «Русский Букер десятилетия», 2011). После внезапной гибели Александра Павловича осталась его мемуарная проза, дневники, записи разговоров с великими филологами, книга стихов, которую он составил для друзей и близких, – они вошли в первую часть настоящей книги вместе с биографией А. П. Чудакова, написанной М. О. Чудаковой и И. Е. Гитович.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Взрослый сын приезжает в родной дом ухаживать за пожилым отцом. Ухаживать придется и за кошкой Котасей, собакой Белкой, старым домом, который ежедневно взрывается криками, хохотом, лаем, мявом… Голос обретают даже ботинки, куст малины и компот. Все обитатели неизбежно стареют на наших глазах. Как тут сохранить позитив и разум? Улыбаться невзирая ни на что и — любить. Да еще вести дневник, как автор романа «Про папу» Максим Цхай — писатель, актер, каскадер, сменивший множество экзотических профессий в России и Германии.
Любовь Баринова – прозаик, редактор. Родилась в Ростове Великом, живет в Москве. Окончила Creative Writing School. По дебютному роману «Ева» снимается сериал. «Кроме любви, ничего стоящего в мире нет. Можешь даже не искать», – говорила Але мать, в очередной раз увозя девочку на «поиски» отца. Когда уже взрослую Алю посетило это главное чувство, оказалось, что его цена так же высока, как пишут в обожаемых ею романах, а моральный выбор так же сокрушителен.
Алексей Сальников (р. 1978) – автор романов «Петровы в гриппе и вокруг него», «Отдел» и «Опосредованно», а также нескольких поэтических сборников. Лауреат премии «Национальный бестселлер», финалист премий «Большая книга» и «НОС». Новый роман Сальникова «Оккульттрегер» написан в жанре городского фэнтези. 2019 год, маленький уральский город. Оккульттрегеры – особые существа, чья работа – сохранять тепло в остывающих городах и быть связующим звеном между людьми, херувимами и чертями. Главная героиня Прасковья как раз оккульттрегер.
Григорий Служитель родился в 1983 г. в Москве. Закончил режиссерский факультет ГИТИСа (мастерская Сергея Женовача), актер Студии театрального искусства, солист группы O’Casey. «Дни Савелия» — его первая книга. А нашел эту рукопись Евгений Водолазкин и написал предисловие. «Коты в литературе — тема не новая. Не буду перечислять всех, кто писал об этих священных животных, — от Кота Мурра Эрнста Теодора Гофмана и до Мури Ильи Бояшова. И вот теперь Савелий. Мы-то понимаем, что за котами всякий раз просвечивают человеки.