Саратовский мальчик - [11]
А вот один из пойманных негров, бежавший от погони, но ослабевший и попавшийся в руки торговцев невольниками. Он распластан на земле, его руки и ноги — в кандалах, и даже на шее железное кольцо, не позволяющее повернуть головы. Гневно и скорбно рассматривают дети эту картину. И тяжело на неё смотреть, и оторваться нельзя: вот как живут люди в далёких странах… Как же можно так жить?!
Но больше всего любит Николя читать о подвигах. Каким приятным подарком в день рождения было для него издание «Жизнеописания великих полководцев» старинного римского историка Корнелия Непота! Он уже несколько раз перечитал эту книгу.
— Расскажи нам, что ты ещё читал! — просят его товарищи.
И мальчик рассказывает им о подвиге римлянина Марка Курция.
…Над Римом нависла грозная опасность. В самой середине города раскрылась пропасть. Оракулы предсказали, что весь город и всё в нём живущее будет поглощено ею. Спасти их может только великая жертва: если кто-нибудь бросится в бездну, унося с собой туда самое дорогое для него на свете. И вот к бездне скачет отважный юноша в драгоценных доспехах на любимом коне.
— Тебе, Родина! — кричит он, отдавая свою жизнь. Трещина сомкнулась над его головой. Город спасён…
Мальчишки, только что катавшиеся с Николаем на салазках, притихли и молчат.
— Стать таким… — наконец говорит он задумчиво, и в глазах мелькает стальной блеск.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СЕМИНАРИЯ
ПЕРВАЯ ДРУЖБА
Первое сентября. Начался учебный 1842 год в Саратовской духовной семинарии. Мальчики шумно рассаживаются по местам. За столами, на скамьях, помещается по пяти человек. В первом ряду садится худощавый мальчик в очках. Его давно уже заметили: он приехал с отцом в своём экипаже. Значит — важный барин, дворянчик. Остальные семинаристы по большей части — беднота, дети сторожей, дьячков. Они покажут дворянчику, какие у них кулаки.
Но вот начинается урок. Учитель греческого языка знакомится с классом.
— Не читал ли кто-нибудь об этом? — спрашивает он о героях древних мифов: Геркулесе, Персее, Язоне. Все молчат.
Учитель перебирает учеников по фамилии. Нет, не читали, не знают.
— Ну, а вы, Чернышевский, читали? — обращается учитель к подростку в очках.
Мальчик поднимается с места.
— Двенадцать великих подвигов совершил Геракл, сын бога Зевса… Персей прославился убийством страшной Горгоны Медузы. На голове у неё вместо волос вились змеи. От её взгляда человек превращался в камень. О Геракле говорится у греческих писателей Софокла и Еврипида, о Персее в «Метаморфозах» Овидия…
Класс притих. Семинаристы с изумлением смотрят на Чернышевского, слушая неторопливую учёную речь подростка. Учитель тоже не ожидал этого.
— Этак он перещеголяет и наставников наших, — с удовольствием замечает рослый юноша на другом конце первого ряда.
Он заметно выделяется среди товарищей. До семинарии он был первым учеником в духовном училище. Независимый ум, свободная манера держать себя, крепкие кулаки и меткая речь снискали ему уважение семинаристов. После урока он подходит к Чернышевскому.
— Хочешь, будем дружить? Меня зовут Михаил Левитский.
Они усаживаются рядом: скромный рыжеволосый мальчик с задумчивым взглядом и испытанный кулачный боец.
Где-то в глуши саратовского края пьянствует отец Левитского. Он занимает самую низшую должность в маленькой деревенской церквушке. Мать давно умерла с горя. Мальчика привезли в Саратов учиться. Михаил оказался способным, отметки у него отличные, его может ожидать блестящая будущность. Но где там! Он на казённом содержании. Кроме синего зипуна летом и тулупа зимой, у него ничего нет. За дерзкий язык он постоянно подвергается окрикам учителей.
Прошло несколько дней. Беседа друзей льется свободно, хотя Левитский время от времени бросает невесёлый взгляд на соседа, сравнивая его аккуратно сшитый костюм со своим нанковым синим зипуном.
А Чернышевский и не замечает разницы в костюме. Для него её не существует. Он рад, что нашел товарища, с которым можно поговорить, которого и самого интересно послушать.
Дружба мальчиков крепла, и Николай дня не мог прожить без Миши. Стыдясь своей полунищенской одежды, Левитский стеснялся посещать дом Чернышевских. Зато когда Левитский заболел, Чернышевский навещал его каждый день.
Пока Николай учился в семинарии, его дружба поддерживала Левитского. Но оставшись один после отъезда Николая в Петербург, его друг, не чувствуя никакой товарищеской поддержки, запил с горя. Тогда его лишили казённого содержания, а это значило для бедняка остаться без образования и кончить свою жизнь где-нибудь в ночлежке. Чернышевский узнал о такой ужасной судьбе товарища много позднее. «Дельный был человек, может быть, гордость России!» — с горечью говорил он впоследствии, сокрушаясь о Левитском.
ПОМОГИ, ЧЕРНЫШЕВСКИЙ!
Семинарские классы помещаются во втором этаже духовного училища. Это красивое здание с белыми колоннами выходит на площадь старого собора. Внутри оно не отремонтировано. Стены грязные, печи развалились. Классы не отапливаются. В разбитые стекла окон врывается снежный вихрь, гуляет по спинам учеников. Мальчики ёжатся от холода, не могут дождаться конца урока.
