Сарацины: от древнейших времен до падения Багдада - [95]

XLI Час пробил

Историки сходятся во мнении, что гибель халифата была вызвана соперничеством противоборствующих правителей, происками многочисленных анархических и деструктивных сект, отказом удаленных провинций повиноваться и хранить верность данной халифу присяге, а также ростом могущества, амбициями турецких наемников — все, что столь очевидно еще со времен правления Мамуна и Мотасима.[111] Пророк оставил своим последователям в качестве руководства книгу, содержащую много ценных советов, приспособленных к тогдашним условиям; он велел им пойти и завоевать землю для религии ислама; и они следовали его наставлениям. Но их держава разрослась до таких размеров, что Мухаммед едва мог и мечтать, и выросла она за такой короткий промежуток времени, что у правителей её не было никакой возможности научиться управлять землями столь обширными и народами столь различными.

Берберы Африки, варвары Туркестана, горячие сарацины и горделивые сирийцы с их библейскими воспоминаниями, богатые и важные персы, жители Армении и Месопотамии, египтяне и племена, проживающие у границ Катая, население Пиренейского полуострова, — в тот краткий момент истории — всего одно столетие! — им невозможно было сплавиться в одно национальное целое в рамках единой религии.[112] Бесполезно было бы также ждать, что целый ряд халифов, наделенных абсолютной властью, прибегавших к мечу или отраве, чтобы отстоять свою власть, могли продержаться более или менее длительный срок без того, чтобы не разжечь зависть и интригу. Особенно на Востоке, где хитрость и коварство, двуличие и обман — общепринятые способы действия в придворных кругах.

Мы не могли не заметить, что сменявшие друг друга халифы не справлялись с обременительным грузом государственных забот. У них была привычка обращаться к сильному соседу в поисках поддержки для борьбы с конкурентом. И мы видели, что могущественный союзник в свою очередь становился могучим конкурентом, как только понимал, что халиф от него зависит. А мы знаем, что суверен меньше всего мог полагаться на веру, когда хотя бы что-нибудь можно было добыть путем измены. Мы видели, что слабые, изнеженные халифы в свой кабинет приглашали сильных министров, и те пользовались служебным положением, чтобы свергнуть хозяев, которые им доверяли. Видели мы и то, что провинции отпадали от державы, потому что находились слишком далеко от столицы и не видели смысла в этой зависимости, не испытывая также и симпатии к правителю. Так, становясь богаче, халифат в то же время становился и слабее, а теряя силу, он распадался. Поначалу процесс был не очень быстрым, но любой симптом распада тут же порождал новый, пока наконец всю систему не разъедала политическая и религиозная вражда, пока ее не подрывали интриги и обман.

Когда душа Муктадира отлетела сквозь зияющие кинжальные раны на теле, вероломные убийцы переметнулись к его брату, которого до этого уже помещали на трон, после чего отвернулись от него, а теперь, уже во второй раз, удостоили мишурного одеяния почета и величия. С привычным для его народа коварством, Кахир тайно вознамерился разорвать сдерживавшие его узы, а единственными средствами удержаться на троне, которые он знал, были тюрьма и пытки. Он запер одного из племянников в темнице, заподозрив в нем соперника, и обрек на медленную смерть в полном забвении. Была подвергнута пыткам и замучена его собственная мать. Были умерщвлены многие военачальники, просто потому, что они показались ему ненадежными. И тут наемники, убедившись, что перед ними не послушный раб, а господин, взбунтовались. Они со всех сторон, в разные ворота вошли во дворец и вынудили халифа спасаться бегством. Вскоре он был пойман и низложен (934 г.). А чтобы впредь он не мог досаждать хозяевам страны, ему выкололи глаза. Один автор сообщает, что когда он, вскоре после описываемых событий, был в мечети, к нему подошел человек в поношенной одежде, выдававшей прежнюю роскошь, и стал молить: «Добрый господин! Подайте на пропитание! Я был когда-то вашим халифом, а теперь прошу милостыню!» Впоследствии Кахир умер в нищете. Его царствование продолжалось полтора года.

За этот краткий срок успела появиться династия из Персии, грозившая халифату новыми бедами. Произошло примерно следующее: некий Кабус, правитель Каспийской провинции Гилан, прибыл ко двору Саманидов и обнаружил, что воинская служба слишком часто использовалась для подрыва власти в халифате. Ему доверили провинцию Дилем, где он настолько полно раскрыл свои качества сильного правителя, что оказался в силах передать свой трон сыну по имени Буйя, от которого пошла с 933 года династия Бундов, Бувайхидов (иногда их называли Дилемитами).

В 934 году высокопоставленные «делатели халифов» в Багдаде пошли в темницу и взяли оттуда племянника покойного халифа, чтобы посадить его на трон, откуда только что был сброшен Кахир. Претендента звали Ради. У него оказался мирный характер, и, оглядываясь назад, на судьбу своих предшественников, поддавшихся естественному желанию быть правителями, и фактически, и номинально, дабы влиять на них, дал себе слово подавлять любой признак пробуждающихся амбиций и мужского тщеславия. Чтобы расположить к себе «хозяев», он провозгласил одного из них Принцем Принцев, или автократом, предоставив ему неограниченную власть, наподобие Фадхла, обладавшего всеми полномочиями в период халифата Мамуна. Он лишил себя права вмешиваться в непосредственное руководство страной или бесконтрольно тратить средства из казны. При подобном правителе должность визиря поменяла свое значение. Полный отход от дел был закономерным завершением начатого, и Ради позволил себе погрязнуть в низменных страстях, предаться наслаждениям, что в 940 году привело его жалкое существование к концу. В поиске удовольствий Ради находил время для занятий литературой, и вот, кстати, пример одного из его лучших стихотворений в переводе профессора Карлайла.