Сапиенс как вирус - [11]

Словно подслушав неприятные мысли, робко тренькнул телефон.

«Не бери! – мелькнуло в голове. – Нужен он тебе? Все равно ничего хорошего не скажет».

Телефон позвонил. Позвонил и замолк. Но тут же заверещал звонок над входной дверью. Анатолий вздохнул, нехотя встал с кровати и поплелся в прихожую. Делать ничего не хотелось, но и валяться в постели дольше было нельзя. «Чертов звонок, как противно трещит! – возмутился он, открывая дверь. – И кого в такую рань нелегкая несет?»

На пороге пёс. Лохматая гора… Сидит, в глаза смотрит.

«А кто звонил? Непонятно!»

– Ну заходи, брат! – пробормотал Анатолий, вспоминая имя собаки. – Цербер? Так, кажется, тебя зовут.

Громадный сенбернар умно посмотрел в глаза, жалко пискнул, но остался сидеть на пороге, только иногда оглядываясь на лестничную клетку, словно кого-то ждал.

– Не хочешь – тогда прости, – Анатолий смущенно прикрыл дверь, но в тот же момент что-то шумно опустилось на нее с обратной стороны, и она медленно отворилась.

Телохранитель выглянул на площадку и посмотрел на собаку. Та сидела на месте и внимательно следила за каждым его движением. В глубине громадных глаз горели зеленоватые, притягивающие взгляд огоньки.

Цербер едва слышно заскулил, в очередной раз оглянулся.

– Либо заходи, либо… – Анатолий махнул рукой.

Пёс заскулил чуть громче, нетерпеливо колотя хвостом по грязному кафелю, двинулся к лестничному проёму; посмотрел на ступени, вернулся и, не отрывая взгляда, долго смотрел в глаза Анатолия.

– Нет! Нет! Нет! – молодой человек возмущенно замотал головой. – Не пойду, и не уговаривай!

В комнате в который раз зазвонил телефон. Только на этот раз дребезжал он решительно, не оставляя никакой возможности себя игнорировать. Понятно, что так просто он не замолчит и не отстанет, пока не возьмешь трубку.

– Зайди-ка, дружище! – кивнул телохранитель псу и быстро исчез в комнате. – Алло!

Лохматое чудовище громко вздохнуло, пихнуло дверь боком и нехотя протиснулось в квартиру. Перегородив телом дверной проем и устроившись прямо на пороге, пес яростно заскреб лохматый живот громадной лапой. «Чертовы блохи! Совсем распоясались!» – говорили его глаза, а зубы, яростно вгрызаясь в длинную шерсть, громко клацали друг о друга.

К тому времени, когда экипированный по-зимнему Анатолий появился в прихожей, друг человека закончил экзекуцию невидимых прыгунов и кусак. Прикрыв глаза, он сидел на потертом коврике и терпеливо ждал.

Как только Анатолий закрыл дверь, Цербер метнулся вниз по лестнице и громко, но беззлобно позвал:

– Гав!

– Гав так гав, – выдохнул Анатолий, пускаясь вдогонку.

Странная парочка бодрой рысцой выскочила из подъезда, напугав поднимающуюся по лестнице старушку-соседку.

– Нуу? – вопросил Анатолий, как только они выбрались на улицу.

– Гав! – произнес пёс громко, задирая голову и поворачиваясь к дороге.

Анатолий поплотнее запахнулся, ощущая заползающий за пазуху холод, и недовольно произнес:

– Не май месяц. Пешком не пойду.

– Гав! – продолжил пес, и телохранитель вдруг понял, что сенбернар и сам не желает трусить по грязному городскому снегу.

Глядя в глаза собаки, Анатолий затряс головой, стараясь избавиться от наваждения. Сверкающий на солнце снег, покрывающий гигантский альпийский склон, заросший высокими елями, мелькнул в голове и тоскливо растаял.

Анатолий облегченно вздохнул, но тут перед глазами появился дом, в котором жил Потёмкин. Казалось, старая пятиэтажка прыгнула прямо из глаз Цербера и, приблизившись, осталась в его голове. Перед носом замелькали старые щербатые ступени, словно Анатолий пробирался по ним на четвереньках, показалась хлипкая, обитая фанерой дверь.

– Гав! – пес двинулся к служебному автомобилю водителя и телохранителя. Когда до него осталось около метра, обернулся и посмотрел на опешившего человека, словно желая убедиться в его сообразительности.

«Чего стал? – кричали его глаза, подмигивая зелеными искорками, прятавшимися в глубине гигантских зрачков. – Поехали!»

– Ну нифигасе! – воскликнул Анатолий, не двигаясь с места.

– Гав! – нетерпеливо колотя хвостом по заледенелой земле, Цербер поглядел на человека.

– Ладно – гав! – придя в себя, крикнул тот, догоняя чудо-собаку. – Поехали к Потёмкину!

* * *

Не дорога – дурной сон: руки не свои, мысли путаются. Пес смотрит, не отрывая глаз, ощущение такое, словно сидит в голове и спокойно копается в мозгах. Наконец-то знакомый подъезд, старые ступени, незапертая дверь, тишина в квартире.

Анатолий остановился. Выглянув из прихожей в зал, он опешил. Нечто нереальное, пугающее своей неестественностью находилось прямо перед ним. Странная спайка множества рук и ног не могла существовать, но все же присутствовала – пусть и наполовину – в привычном для Анатолия мире. Вторая половина – нереальная, словно рожденная бредящим мозгом, – проникая сама в себя, растворялась на границах нечетким силуэтом протянувшихся в разные стороны темных щупалец. Отвратительные спруты временами исчезали, проникая внутрь сопротивляющегося человеческого организма. И тогда живое тело начинало темнеть.

Казалось, бесконечное противоборство застряло в верхней точке гигантских горок, давая незначительный перевес каждой из сторон лишь на мгновенье. Еще мгновение, и…