Сапфировый венец - [2]

— После революции 1917 года! — произнес профессор Малатеста.

— Я это и хотел сказать, — буркнул Пашка, для которого признать свою ошибку — катастрофа.

— А когда выцарапана надпись? — спросила Алиса.

— Дети, помолчите, — рассердился профессор. — Неужели вы не видите, что люди работают?

Черепаха медленно развернулась и поплыла к профессору, загребая толстыми чешуйчатыми лапами с когтями на концах.

Голова у нее заканчивалась большим костяным клювом, а глаза были маленькими, неподвижными, но очень внимательными.

— Она разумная? — шепотом спросила Алиса у Магдалины.

— Для себя самой она достаточно разумная, — сказала Магда, — а вообще-то не очень умная. Плавает, кушает и откладывает яйца в песок.

— Надо бы мне с ней всерьез поговорить, — сказал Пашка. — Что она ест? Капусту?

— Ты лучше у меня спроси, — сказала Магдалина, — а вдруг черепаха уже в чем-то созналась?

— Когда это случилось? — спросил Пашка. — Для меня это важно.

— Конечно, важно, — улыбнулся профессор, который слышал этот разговор. — Но нам удалось узнать.

— Без меня? — удивился Пашка.

Он не просто нахал, подумала Алиса. Он — искренний нахал. Он думает, что поступает правильно, что он хорошо воспитан и никогда в жизни не вел себя нахально.

Ему легко жить на свете, потому что он не сомневается в своих талантах, смелости и даже остроумии.

— К сожалению, — сказала Магдалина, — мы тебя не дождались.

— А как вам удалось это сделать?

Профессор обернулся к Алисе, будто хотел сказать: «Этот мальчик все и без меня знает, а вот тебе, Алиса, может быть интересно».

— Панцирь черепахи — как ствол дерева, — произнес он. — Пока черепаха живет, он растет, на него нарастают все новые и новые слои костной ткани. Мы смоделировали на компьютере ситуацию, когда эту надпись выцарапали. Затем точно вычислили срок, прошедший с того времени. Ты меня понимаешь?

Алиса кивнула, а Пашка сказал:

— Это и ежу понятно. А у меня был вариант попроще, но гениальней.

— Поделись с нами, — попросил профессор.

— Мы заглядываем в мозг черепахи и изучаем ее язык.

— Черепахи молчат! — вмешалась Магдалина.

— Те-ле-па-ти-чески! — воскликнул Пашка. — И так же телепатически спрашиваем: а сколько лет назад на тебе выцарапали надпись?

— А она качает головой и показывает тебе язык! — сказала Алиса.

Пашка обиделся и замолчал. Он не придумал еще, что же делать с черепахой, если она не захочет с ним разговаривать.

— Извините, что вас перебили, — обратилась Алиса к профессору. — Так когда сделана эта надпись?

— В 1852 году, — сказал профессор.

— Четверть тысячелетия назад! — сказала Магдалина. — И пленники погибли.

— А что мы еще знаем? — спросила Алиса.

— Если ты заглянешь вместе со мной в лабораторию, — сказал профессор, — то увидишь, где это произошло.

Конечно же, Алиса побежала за длинноногим профессором Малатестой в лабораторию, а через три секунды за ними бросился Пашка. Он не желал оставаться в стороне от событий.

В лаборатории профессор подвел Алису к экрану, исчерченному разноцветными полосками.

— Каждая полоска, — сказал он, — соответствует тому или иному элементу или минералу, а ширина полоски показывает, сколько его в веществе, то есть в микрочастицах, которые остались в процарапанных углублениях. Кстати, надпись вырезали гвоздем, медным гвоздем.

— А разве бывают медные гвозди? — спросил Пашка.

— Раньше их использовали в море, — сказал профессор, — медь порой долговечней железа.

— Но ведь черепаха потом плавала, загорала на берегу, — сказал Пашка, — уж точно, все частицы смылись.

— Все — это слишком громкое слово. Всегда что-то остается. Вопрос лишь в том, как его отыскать.

— И что же вы нашли?

— Не буду сейчас забивать ваши светлые головки специальными терминами и знаниями, но нам удалось найти место на Земле, где минералы встречаются именно в таком сочетании.

— Быстрей, профессор! — прикрикнул на Малатесту Пашка. — Нам бы там побывать.

— Зачем, если не секрет? — спросил профессор.

— Неужели вам непонятно? — Пашка окинул присутствующих презрительным взором. — Это же пиратская пещера!

— И что? — спросила Магдалина.

Алиса хорошо знала Пашку Гераскина. И уже догадалась, куда катятся шарики и ролики в его беспокойной головке.

Но пускай он сам скажет. А он не сказал — он прокричал, протрубил, прогудел как труба:

— В пиратской пещере лежат пиратские сокровища! Дайте мне координаты, и мы их достанем!

— Пашенька, — сказала Алиса. — Мне кажется, что ты забыл о главном.

— Я никогда ни о чем главном не забываю. И если я забыл, значит, оно не главное.

— В 1852 году кто-то выцарапал на панцире черепахи русские слова.

— А что в этом удивительного? Ведь не башкирские и не мордовские.

— Я вас не понял, — произнес профессор.

— Все так понятно! Ни Башкирия, ни Мордовия не имеют выхода к морю. А Россия имеет.

— Скажите, пожалуйста, — попросила Алиса, — а где была та пещера?

Профессор включил экран и показал почти в центре Тихого океана точку небольшого острова.

— Остров Хуан де Пальма, — прочел Пашка. — Я там не был. Но вот тут, — и он показал на остров Пасхи, — я был, и не раз. А это всего в тысяче миль. Возьму флаер и долечу за два часа.

— Никуда ты один не полетишь. Во-первых, этот остров — заповедник. А во-вторых, ты не знаешь, где там находится пещера.