Саня, или Двойная свадьба - [27]

Когда мне удалось перевести дыхание, глубоко вздохнуть и открыть глаза, я увидела, что лежу на руках у моего шефа. А его глаза с густыми темными ресницами близко-близко от моего лица.

— Но я же слышала удар.

— Угу.

— Что же упало?

Крепкие сильные руки обнимали меня, моя щека прижималась к воротнику мягкой куртки, пахнущей кожей и одеколоном. Почему я раньше никогда не замечала, что у Максима глаза с маленькими золотыми искорками у самого зрачка? Удивительные теплые глаза, в которых можно утонуть. Я резко встряхнула головой и попыталась встать на ноги. Мой шеф поставил меня на пол, но продолжал мягко держать за талию, словно сомневаясь в моей способности стоять на ногах самостоятельно без его поддержки.

— Откуда вы взялись? Мы ждали вас только завтра.

— Закончил дела немного раньше и поменял билет на более ранний поезд.

— А что упало? Мне показалось, что я слышала грохот.

— Аметистовая друза.

— Что?

— Камень.

— Нет!!!

Я вырвалась из крепко обнимавших меня рук и опустилась на пол. По всей комнате были разбросаны крупные и мелкие фиолетовые брызги. Чудо, которое несколько мгновений назад я держала в своих руках, было уничтожено. Кристаллы рассыпались по полу и уже никогда больше они не будут соединены вместе, образуя причудливую корону. Что же я наделала?!

Слезы хлынули у меня из глаз, я смахивала их рукой, они мешали мне собирать с пола сверкающие камешки. Где-то в глубине души у меня еще теплилась сумасшедшая надежда, что вдруг удастся собрать, соединить камни воедино, чтобы вновь засияло, засверкало каменное великолепие, созданное природой.

— Саня, перестань, не надо. Что ты плачешь? Тебе больно?

— Я же не смогу ее собрать, она разбилась.

— Перестань, это же просто камни, они не стоят слез. Ты же никогда не плачешь. Вспомни, ты не плакала даже после смерти отца, а тут… из-за какой-то ерунды.

— Как ты не понимаешь, это было так красиво, а я разрушила своими руками.

— Ты впервые назвала меня на ты.

— Простите.

— За что?

— Я приношу людям один вред, но я не хотела, честное слово, не хотела…

— Дуреха, ты до сих пор не подумала о том, что могла свернуть себе шею, падая с кресла?

Мой начальник смотрел на меня с добротой и участием, а к этому я совершенно не привыкла. Уж лучше бы он меня отругал, было бы привычнее. Я взглянула ему в глаза и почувствовала, как меня обдало жаркой волной. Почему у мужчин так темнеют глаза, когда они смотрят на женщин? Хотя, как я могу говорить о всех мужчинах и женщинах? Откуда я могу знать? Я сужу по моему начальнику, именно в его присутствии мне всегда становится жарко и душно. Правда, когда он ворчит на меня, то становится немного легче. Видимо, все излишки энергии моего шефа уходят на мое воспитание. Может он опять поворчит, ну, хоть немного? Я с надеждой на него посмотрела: может повоспитывает меня? Но вместо этого он взял из моих рук горсть сиреневых камней, высыпал ее на ближайшую полку, выбрал самый крупный кристалл и засунул мне в карман джинсов. «Это тебе, чтобы ты больше не плакала», — проговорил он шутливо. Я засунула руку в карман и вытащила камень. Он сверкнул у меня на ладони фиолетовым огнем. Я подняла голову и посмотрела в лицо Максима, но даже не успела взглянуть ему в глаза. Он резко повернулся и вышел в коридор, взяв мою куртку, помог мне одеться и сказал, что проводит меня до остановки.

Мы молча вышли из дома и направились к остановке автобуса, хотя я и возражала, но Максим поехал со мной до станции метро, а потом и до дома Милы.

Глава 10

— Нет, ты только подумай! Я его звала зайти попить чаю, так он сказал, что не хочет нас беспокоить, а кроме того…

— Что ты расшумелась? Он, может быть, действительно, устал после поезда, ему необходимо отдохнуть.

— Так чего ради он ехал сюда вместе со мной?

— Не мог же он тебя бросить вечером одну. Волновался, как ты доедешь.

— Да что мне сделается? Я почти каждый день езжу по городу и ничего со мной не случается.

— Что ты ворчишь сегодня весь вечер? Саша, у тебя портится характер. Ты становишься брюзгой. Поскорее бы ты защитилась, чем ближе к защите диплома, тем больше ты нервничаешь.

— Поговорить уже нельзя. А что ты читаешь?

— «Приусадебное хозяйство».

— Готовишься к субботе? Да, я тебе купила перчатки резиновые самого маленького размера. Теперь они у тебя не будут сваливаться с рук во время прополки грядок.

— Саша, ты прелесть!

— Я не прелесть, я — вредитель.

— Ну, не надо так расстраиваться. Ты же сама говорила, что Максим на тебя не сердится.

— Мало ли что он говорил, а что он думает на самом деле, никто не знает.

— Тем более голову нечего ломать. Посмотрим. Не переживай.

Как ни странно, Максим, действительно, совсем не вспоминал о погроме своей коллекции камней. На следующее утро он сдержанно поблагодарил меня за купленные продукты. Еще пару дней я безуспешно ждала разноса от шефа, но его так и не последовало. Между тем, времени до защиты оставалось все меньше, а сделать предстояло еще много. Мила старалась помогать мне, чем могла. Она даже вызвалась обводить чертежи и схемы. Максим предложил мне уходить пораньше с работы.

По выходным Мила ездила на дачу одна. По моему настоянию, в дождливую погоду она оставляла дома кошек. С помощью своего соседа она поставила пару парников и засадила их огурцами и помидорами. Сосед все чаще упоминался в ее рассказах о даче. У меня порой складывалось впечатление, что в выходные дни он только и делает, что трудится у Людмилы на участке, помогая ей ухаживать за огородом и садом. Когда же он умудряется обрабатывать свой участок? Видимо, в будние дни, но как оказалось, всю неделю он старательно трудится в Москве, и только в субботу и воскресенье отводит душу на своей недавно приобретенной даче.