Санто ди Чавес - [6]

Джузеппе следил с трибуны за каждым моим движением и представлял себе мысленно, что бы он сделал на моем месте.

Это мгновенно передавалось мне. Джузеппе потом сказал, что я играл лучше, чем он в свое время, ведь у меня данные были лучше, чем у него тогда.

Люди на трибунах бесновались, когда я забил второй гол из невероятно трудного положения.

В этот день "Чаппарель" проиграл с таким счетом, с каким он не проигрывал за все время своего существования.

И так от матча к матчу. Гвидо был вне себя от счастья.

Появились реальные шансы на то, что его команда станет чемпионом.

Нечего и говорить, как счастливы были мы с Евой: мы наконец-то смогли пожениться и пригласили на свадьбу всю команду. О завтрашнем дне думать нам не приходилось - я зарабатывал бешеные деньги. Все шло как будто хорошо.

Правда, я стал чувствовать, как у меня изменились привычки. Теперь по вечерам я любил сидеть дома. Ева сердилась, когда ей хотелось пойти погулять, а мне было лень вылезти из кресла. Хозяин подшучивал надо мной, утверждая, что у меня появляются стариковские привычки Джузеппе.

Теперь я думаю, что в этом была и доля правды.

Джузеппе часто приходил к нам. Мы привыкли к старику.

Джузеппе иногда говорил, что, наконец, и у него появилась семья.

Единственное, что омрачало все, - это здоровье Джузеппе.

Старик за последнее время здорово сдал. Теперь хозяин перед каждым матчем давал ему что-нибудь возбуждающее. Джузеппе не выдерживал напряжения целого матча.

Мои дела шли блестяще. Я не буду рассказывать об этом.

О Санто ди Чавесе, лучшем футболисте мира, вы знаете все не хуже меня.

Хозяин за деньги, которые он заработал на мне, купил новый большой дом и оборудовал в нем прекрасную лабораторию.

У меня с Евой в банке рос счет, и мы собирались открыть какое-нибудь дело. Словом, все шло хорошо.

...Это случилось на финальном матче чемпионата. Мы опоздали на стадион. У Джузеппе было плохо с сердцем. Гвидо звонил раз десять - он умолял меня поторопиться: уже начался первый тайм. Джузеппе лежал на кушетке. У него были серые от боли губы. Наши взгляды встретились. Он улыбнулся мне: "Все будет хорошо, мальчик".

Хозяин наклонился над ним.

- Может быть, как-нибудь доедем до стадиона, Дзужеппе, - просительно сказал он. - Сегодня финальный матч.

Пульс уже выравнивается.

Мы приехали к началу второго тайма.

Наша команда проигрывала. Гвидо трясущимися руками помог мне переодеться. Я вышел на поле.

В этот день Джузеппе превзошел себя. Я играл так, как не играл никогда в жизни. После второго гола в ворота "Броксов" зрители вскочили на ноги. Говорят, рев болельщиков был слышен за много миль от стадиона!

А я не останавливался. Я повел мяч между двух защитников "Броксов" и с угла штрафной площадки загнал третий мяч под перекладину.

И вдруг я почувствовал такую тоску... Господи, до сих пор сжимается сердце, когда я вспоминаю об этом. Я весь как-то сразу обмяк и, кажется, сразу догадался, в чем дело.

Я посмотрел на трибуны. Вокруг того места, где обычно сидели хозяин с Джузеппе, столпились люди, они загораживали от меня Джузеппе, но я знал, что, когда они разойдутся, я не увижу его больше.

Этот матч я кое-как доиграл. Мы стали чемпионами.

На следующий день газеты, захлебываясь от восторга, описывали подробности матча, расписывали подвиги Санто ди Чавеса, вырвавшего победу у "Броксов", а в конце там была и такая фраза: "О напряженности матча свидетельствует и то, что один зритель умер прямо на трибуне от разрыва сердца, не перенеся огорчения после третьего гола в ворота "Броксов".

На похоронах Джузеппе плакала только Ева. Я стоял и думал, и одна мысль не давала мне покоя...

Я пришел к хозяину. Он стоял в своей лаборатории.

Я спросил его, сколько бы прожил еще Дзкузеппе, если бы ему не приходилось "играть" за меня.

- Еще бы лет десять-пятнадцать,- равнодушно сказал хозяин. - Это напряжение ему дорого обошлось. Но ты не огорчайся, мальчик. Жизнь есть жизнь, как говорят французы. В конце концов у Джузеппе ничего не было хорошего впереди. А ты не огорчайся, мы тебе найдем другого знаменитого безработного футболиста.

- И убьем и его, так же как убили Джузеппе?

Он удивленно посмотрел на меня.

- Мне не нравится твой тон!

Я его не ударил.

Я только стукнул ногой по клетке с крысами, которые сидели, притихнув, и как будто прислушивались к разговору.

Клетка перевернулась, а я, не оборачиваясь, ушел. Больше хозяина я не видел.

Мы с Евой решили уехать. Еве почему-то захотелось в Австралию, не знаю почему, а мне все равно куда ехать.

Вот и все.

За столом воцарилась тишина.

- Интересно, - сказал моряк, - Здорово. Значит, вы больше не будете играть в футбол.

- Нет, - сказал Чавес. - Не буду. Тогда я понял раз и навсегда, что я не крыса, а человек, хоть и надо мной можно делать опыты.

- А вы уверены, - сказал моряк, - что никогда не пожалеете об этом?

- Я жалею об этом все время, - резко сказал Чавес, - стоит мне только вспомнить Джузеппе.

- Что вы будете делать в Австралии? - спросил болезненный молодой человек.

- Деньги у нас есть, купим какое-нибудь дело...

Покерист хотел что-то спросить, но раздумал. Он нерешительно вертел в руках колоду карт.