Сантехник. Твоё моё колено - [26]

Принципы Юнгианской аналитической психологии полны мистики и тумана. Увязать эту высокую теорию с жизнью простых русских человеков очень непросто. Например, приходит папаша, жалуется на сына-двоечника. А психолог в ответ рассказывает о коллективном бессознательном, об архетипах, досаждавших еще пещерным людям. Многие отцы и матери начинают сомневаться в крепости мозгов терапевта.

Карл Густав Юнг настрочил сорок томов исключительной мути. Горы непереводимых немецких терминов. Как и дедушка Фрейд, он любил трактовать сны сельских простушек. Но если Фрейду везде мерещились фаллосы, то Юнг в каждой козявке находил мистическую северную психоделику. Национал-социалисты очень радовались его трудам. Ученый как бы подтвердил, что предками немцев были те сплошные нибелунги.

Юнг писал в дневниках, что сам порой не понимает — спит он или уже проснулся. Он утверждал, что вылечил шизофрению у себя самого. Впервые в истории. Он называл человека сумасшедшим животным. Хлестал пациентку Сабину Шпильрейн плеткой, отчего та стала испытывать оргазм от слова «трансдукция». В общем, прекрасный специалист. Любого невротика он превращал в полноценную, здоровую личность. Терапия начиналась с гипноза и глубокого бурения мозга. Быстро пройдя нефтеносные и угольные слои подкорки, Юнг находил архетипы. Вот некоторые из них: Грааль, Великая Мать, Пуп Мира, Андрогина, Мандала, Варахиил, Иерогамус, Сизигия. Они есть в каждом человеке. И у богемной Сабины Шпильрейн, и у простой дворничихи Гертруды.

Все это сложно выучить, и еще труднее понять. Сумрачные фашистские галлюцинации не столько лечили, сколько сводили с ума. Студенты зубрили статьи наизусть, во избежание поломки мозга не пытаясь вникнуть в суть. И отвечали как тарабарщину, наугад, закрыв глаза и скрестив в кармане пальцы.

Умница Иннокентий был не таков. Но даже он растерялся, найдя в списке архетипов некое «Иерогамус и Визигия». Он месяц сражался с протуберанцами германской психиатрии и лишь укрепился в мысли, что весь этот Юнг — провокация и саботаж, способ взорвать изнутри как можно больше советских мозгов. Потом пришло решение стимулировать разум достижениями народной химии.

Раппопорт нашел телефон тибетской общины. Купил ящик препаратов, похожих на собачий корм. Надо было съедать по тридцать шариков в день. Он честно ел. Голова кружилась, в глазах плыли пятна, Юнг оставался непостижим. Но и Кеша не сдавался. Первая коробка закончилась. На дне ее он нашел инструкцию. Оказалось, тут лишь первая часть курса — средство очистки кишечника. Второй ящик должен закрепить успех. Самый же главный, третий ящик, рекомендуется съесть после первых двух. Заказать его можно по такому-то телефону. Именно в нем и собраны препараты для мозга.

До экзамена оставалась неделя. Кеша сосчитал: если жрать пилюли с обычной скоростью, то начало позора совпадет с началом третьего ящика. Он стал есть быстрее. Лопал пилюли с хлебом, с чаем, вместо завтрака, пять раз в день. Ему снились Пуп Мира, Иерогамус и Сизигия. В ночь перед экзаменом он увидел, что его руки удлиняются, становятся жидкими и стекают сквозь перила моста. Кеша не помнил, как оказался на мосту. Тело его сделалось стеклянным. Пришлось лечь и ползти, чтобы не разбиться на огромной скорости, развитой слишком стремительными ногами. Домой он прилетел к утру, на черных-черных крыльях. Назвал маму Варахиилом. Спросил, отчего Сириус сегодня такой дерзкий.

На экзамен прискакал на зеленых собаках, тем же утром. Все хорошие люди имели приятный золотистый оттенок. А нехорошие отливали сиреневым. В животе у Кеши хлюпало, и весь он пах южным разнотравьем. Говорить не мог. Преподаватели поняли только, что он честно учил Юнга. Поставили «четыре», отправили домой.

За Катин смех я готов простить Вселенной ее несовершенство. Она улыбается — и мир пробуждается, цветы становятся ярче, люди светлеют. Даже Кеша кажется сейчас милым. Не зря все-таки красивая юная Лиза выбрала этого хромого ботаника. Значит, что-то в нем есть такое. И если у меня такие приятные друзья, значит, и сам я ничего.

Воспользовавшись моей мягкостью, Кеша перехватил инициативу. Довольно долго он обсуждал с Катей ее жизнь. Какие-то женско-актерские истории. Я хотел включиться, но не понимал, куда слово вставить. Теперь уже Катя ему улыбалась. Обидно. Какая-то она ветреная. На меня не обращали внимания, я надулся, стал требовать конца банкета. Сказал, что мне еще всю ночь работать, приезжайте в воскресенье, в пять. Лиза не спорила, тут же поднялась. Кеша пожал плечами, тоже пошел собираться. Уходя, шепнул в прихожей: «Завтра поговорим».

Конечно, Катя ему понравилась. Раппопорт ее нахваливает. Она приятная, умная. Невероятно обаятельная. С точки зрения психологии, ее романтические идеалы противостоят избыточно рациональному миру. Внутренний конфликт грозит неврозом, но общий прогноз хороший. Я прервал докладчика.

— И это все резюме? Умная и красивая? Этому тебя учили пятнадцать лет? Впрочем, вижу, куда ты клонишь. Вывод будет такой: у меня нет шансов, даже теоретических.

Раппопорт похлопал меня по плечу:

— Вот и хорошо, что сам допер. Так и есть. Ты ей не пара даже на месяц. И уж подавно, не в твоей власти разбить ей сердце. Нам нужен кто-то романтический, великолепный, сексуальный. А ты сантехник и грубиян, хоть и гуляешь до обеда в халате.