Санта действительно существует? - [12]

Примерно то же происходит с самосбывающимися и не сбывающимися пророчествами. Люди платят огромные деньги тренерам по мотивации только за то, чтобы услышать «Ты справишься!». Почему? Потому что, если вы думаете, что у вас все получится, шансы на то, что так и будет, гораздо выше. Представим, что вы копите деньги на такого рода мотивирующий семинар. Какое из приведенных ниже утверждений будет верным?

Вы должны верить в то, что вам удастся накопить достаточно денег, потому что, если вы будете в этом уверены, у вас все получится и вы попадете на семинар.

Вы не должны верить в то, что вам удастся накопить достаточно денег, потому что если вы будете в этом уверены, то не попадете на семинар, ведь в таком случае он вам и не нужен.

Вы должны верить в то, что вам удастся накопить достаточно денег, потому что если это сработает, то вы поймете, что семинар вам не нужен, ведь вы сами в состоянии себя мотивировать.

Какой сложный выбор! Так что же, про практическую рациональность стоит забыть? Или то, что мы рассматривали, — это исключительные ситуации? Можем ли мы следовать правилам практической рациональности в обычной жизни, просто избегая щекотливых тем?

Ну ладно, допустим. Но каких именно щекотливых тем нужно избегать?

Во-первых, подарков. Когда мы говорили о «Дарах волхвов», то отметили, что обмен подарками — не просто передача экономических ценностей от одного лица к другому (иначе подарки ничем не отличались бы от платежей). Это щекотливая ситуация, ведь непонятно, что в ней делать с эмоциями. Если вы собираетесь подарить человеку что-то, что ему не понравится, то таким образом вы сделаете плохой подарок. С другой стороны, вы знаете, что важна не вещь, а внимание. Однако если вы отправитесь в магазин подарков с мыслью «Какая разница, что я куплю, главное, чтобы предмет передавал мои чувства», то ваши чувства уже будут совсем не теми, что требуются для хорошего подарка! Мы станем похожими на раскаявшегося Скруджа, или на пару из «Даров волхвов», или на Иисуса только тогда, когда перестанем им подражать. Если начать думать о подарках рационально, то наше сознание начинает метаться между двумя вариантами: мы думаем, что не должны об этом думать, и одновременно понимаем, что сама такая мысль тоже не должна приходить нам в голову.

Все это звучит так запутанно, что мне почти хочется извиниться перед вами. Кстати, об извинениях. Вот еще один щекотливый аспект практической рациональности. Если я сломаю вам палец, извинюсь и вы меня простите, это будет великодушно. Но если я подумаю про себя: «Почему бы мне не сломать палец вон тому человеку? Ведь затем я всего лишь должен буду попросить прощения», то весь процесс перевернется с ног на голову. Вы почувствуете, что вами манипулируют, и не станете меня прощать. А если я знаю, что вы добрый человек и всегда прощаете своих обидчиков? Мне придется как-то заставить себя забыть об этом, иначе я стану постоянно вами пользоваться! Если я окажусь в трудной ситуации, единственным выходом из которой будет сломать кому-то палец, то я выберу вас, а не других, менее великодушных людей. А это совсем не честно!

Если я начну слишком много думать о возможности прощения, то в итоге перестану быть частью общества, члены которого обладают этим прекрасным качеством. В итоге, пытаясь максимизировать свою полезность и прикидывая, кто готов будет меня простить, а кто нет, я наношу вред сам себе.

Этот парадокс наиболее ярко проявляется в тех случаях, когда два врага пытаются заключить мир. Я бы с удовольствием опустил оружие (в буквальном или переносном смысле — например, прекратил пропаганду) и искренне отреагировал бы на жест доброй воли со стороны моего соперника. Однако если я так сделаю, то окажусь безоружен. Поэтому если я считаю, что такой жест доброй воли — всего лишь уловка, которая позволит моему врагу быстро меня застрелить, оружие останется в моих руках, и не важно, что мы оба хотим мира.

Итак, подарки и прощение — это щекотливые вопросы. К таковым еще можно отнести и открытость характера. Я работаю в Голливуде и частенько наблюдаю истории, когда искренний, открытый, ранимый творческий человек, великолепно поющий, пишущий или обладающий отменным чувством юмора, решает заработать своим искусством и переезжает в Лос-Анджелес — а там его обманывают и обирают до нитки первые же полсотни знакомых. Он становится недоверчивым, а в таком состоянии очень сложно продолжать творить или взаимодействовать с людьми, ведь главное условие творчества — открытость и чувствительность. Вот почему нужно иметь дело только с лучшими друзьями. Или со мной — ведь я надежный парень. В любом случае герои такого рода историй попадают в замкнутый круг: чтобы быть открытым и чувствительным, нужна наивность, но если ты сознательно решаешь быть наивным, значит, ты вовсе не наивен.

Еще одна щекотливая и очень неоднозначная вещь — эмоции. Существует множество причин, почему я могу хотеть испытывать искренние эмоции. Они помогают устанавливать взаимоотношения с другими людьми. Они сами по себе приятны. Они полезны для здоровья. Однако я не могу сознательно заставить себя почувствовать искреннюю эмоцию, потому что искренность — это по определению естественное явление. Допустим, я прочитал в журнале, что для здоровья полезно трижды в день спонтанно рассмеяться. Если я сяду, сконцентрируюсь и заставлю себя захохотать, принцип не сработает, ведь на самом деле я буду слишком серьезен. Смех невозможно запланировать. Жизнь, основанная только на расчете, слишком суха. В ней нет места ни радости, ни горечи.