Санитарный инспектор - [5]

Он зашел в дом и снял надоевшие за день туфли на толстой подошве. Их всегда приходилось надевать, когда он ходил в воскресную школу, без них он бы быстро натер чувствительные подошвы лап на сухом твердом полу человеческого здания. Мальчик спустился с порога в гостиную и с наслаждением прислушался, как журчит напольная вода, омывая разгоряченные на улице ступни. Он направился на кухню, стараясь идти так, чтобы щиколотки оставались в воде. Для этого приходилось волочить ноги по полу. Такой способ передвижения оказался слишком медленным и, чтобы удержать равновесие, пришлось опереться на хвост. Кончик хвоста тут же намок, охладился, и волна облегчения прокатилась вверх вдоль всего тела мальчика. Как хорошо дома, подумал он.

– Мама, я есть хочу!

– Иди и вымой руки сначала, – ответила, не оборачиваясь, мать, стоявшая у плиты на кухне.

– Ну, мам, я чистый, – начал канючить Руукс.

– Пока не умоешься, есть не дам. – Мать всегда умела поставить точку в дискуссии.

Тяжело вздохнув, Руукс поплелся в ванную. Передние лапки у него действительно были чистые, по крайней мере пока он не остановился перед домом, чтобы выкопать из глины кем-то оброненный стеклянный шарик. Закрыв за собой дверь ванной комнаты, мальчик пустил из крана сильную струю воды, чтобы было слышно снаружи. Затем он сунул лапки под воду, подержал секунду и быстро вынул их обратно. Закончив таким образом процесс умывания, он тщательно вытерся полотенцем. На чистой материи остались темные пятна.

Вернувшись, он сказал:

– Я ведь был у землян, мама. Там нас обрабатывают на целую неделю вперед.

– Вот именно потому, что ты был у своих проклятых землян, ты и должен умываться еще тщательней. Неизвестно еще, что они там с вами делают. Вот вчера на проповеди жрец сказал, что мы не должны больше пускать наших детей в воскресную школу. Он сказал, что там земляне забирают у вас души.

– Мама, это неправда, земляне хорошие. Нас укладывают в такие кроватки и показывают интересные сны.

– И что же они вам показывают, небось, гадости какие-нибудь?

– Да нет, мама, я не могу рассказать, я не помню, что в этих снах. Просто мне кажется, что после них я становлюсь немного умнее, что ли.

– Вот я и говорю, задурят они вам голову. Совсем перестали слушать взрослых, чуть что – сразу: «А вот земляне говорят…» Нет, надо мне послушаться нашего жреца и не пускать больше тебя к землянам.

– Мам, но ведь там и взаправду очень интересно! Мадам Татьяна такая добрая и рассказывает нам разные истории про Землю и про другие планеты. А мистер Питт учит нас играть в бейсбол. Это так классно. Правда, у нас пока плохо получается. Но ты ведь разрешишь мне ходить к ним еще, правда? Мистер Питт говорит, что если мы будем много тренироваться, то…

– Замолчи! – прикрикнула на него мать. – Я знать не желаю, что вам говорит этот разбойник. И чтоб не смел при мне даже произносить эти дикие имена! Будь моя воля, ты бы и близко не подошел к этой проклятой школе.

Руукс на всякий случай втянул поглубже гребешок на макушке. Рассердившись, мать могла больно оттрепать сына за чувствительный кожистый хохолок на голове. Правда, такое случается очень редко, в семействе Руугисов все хорошо воспитаны и умеют держать себя в руках. Но все же лучше не рисковать.

А взволнованная госпожа Руугис тем временем продолжала:

– Видела я твоих землян в Старом Городе. Опустившиеся подонки и бездельники. Палец о палец не ударят, живут на всем готовом. Скоро и говорить разучатся. Всё пыжатся: наши предки вас из грязи вытащили, цивилизацию вам подарили, теперь вы на нас работайте. Как будто одно поколение может отдыхать за другое.

Руукс, для которого самым высоким возрастным пределом было окончание школы, а все взрослые выглядели глубокими стариками, слабо разбирался в вопросах преемственности поколений. Он хотел возразить, что учителя в воскресной школе на самом деле очень умные и добрые. Но тут он вспомнил страшные истории, которые мальчишки во дворе рассказывали про людей из Старого Города.

– Мама, а почему люди в фактории и в Старом Городе такие разные? – спросил мальчик, уплетая коричневую, восхитительно пахнувшую кашу.

– Ничем они не разные. Просто эти твои учителя в фактории – вруны, как и все земляне. Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты больше не ходил к ним! – окончательно разошлась мать. – Да что это такое, в конце концов, они же должны понимать, что у ребенка один-единственный выходной день. Ему надо отдохнуть, полазить по лужам с друзьями, уроки приготовить. Да лучше бы матери помог по дому, чем слушать рассказы о каких-то планетах и играть в дурацкие земные игры. Нет, правду говорит наш жрец, пора с этим кончать.

Руукс молча продолжал есть. Он уже был не рад, что заговорил на эту тему. В последнее время вопрос о людях из Старого Города занимал его все сильнее и сильнее. Противоречие между тем, что он видел в воскресной школе, и тем, что рассказывали о Старом Городе, не давало ему покоя. Однако он понял, что время для вопроса выбрал неудачное. Ладно, подумал он, наверное, мама чем-то расстроена сегодня. Спрошу у нее вечером, когда она придет попрощаться со мной перед сном. Или лучше завтра.