Сандра. Путь мага - [9]

– Ты что, глухая? – спросил меня один из них.

– Да она, наверное, хочет чтобы ее привели в чувство хорошей оплеухой. Давай, детка, шевелись. Я знаю одно тихое местечко. Мы быстренько развлечемся.

Он протянул ко мне свою огромную руку, схватил за предплечье и выдернул со скамьи. Боль в руке мгновенно пробудила меня и привела в бешенство. Я действовала по привычке: мгновенно схватила его за руку, стремительно его обойдя, резко завела ее ему за спину, выкрутила. Он сложился пополам, уткнувшись лбом в стену. Послышался хруст. Здесь как раз нужна ловкость и быстрота, а не грубая сила. Я слегка надавила, послышалось шипение и стон.

– Ах ты дрянь! – закричал второй, пытаясь схватить меня.

– А ну стоять! Еще шаг, и я сломаю ему руку! Я не шучу. Быстро сделал три шага назад!

Парень послушно сделал три шага назад. Сделал он это как-то странно, как робот.

– Рон, какого демона! Ты что творишь! Хватай ее! – прорычал Тод.

– Я не могу… мне что-то не дает, не могу сдвинуться с места, – выражение лица Рона было одновременно растерянное и злое.

– Теперь ты, малыш! – проговорила я, наклоняясь к парню, – Уясни своим никчемным мозгом, что никогда и ни при каких обстоятельствах ты не прикоснешься ко мне без моего разрешения. Если ты, кусок говна, еще хоть раз посмеешь обратиться ко мне неподобающем образом и с непристойными предложениями, я отрежу тебе твой дрын и заставлю тебя дрынькать им по голове твоего братца. Все понял?

Тод отчаянно закивал. А я надавила еще сильнее на вывернутую руку:

– Теперь говори: обещаю! И ты тоже, как там тебя, Рон, кажется. Говорите: «обещаю быть вежливым с Алесандрой Алисье, не прикасаться к ней без ее разрешения, обходить ее за пять шагов». Говорите! – рявкнула я.

– Обещаю.

– Обещаю.

– Все, можете быть свободны. Давайте, зайчики, прыгайте отсюда!

С этими словами я выпустила руку Тода, развернулась, и не глядя на них, пошла прочь.

Бредя по бесконечному лабиринту коридоров, я обратилась к мимо пробегающей студентке в серой форме:

– Здравствуйте! Не могли бы вы мне помочь. Мне надо попасть в женское общежитие, в 414 комнату.

Девушка резко остановилась, повернулась ко мне, ее взгляд подернулся белой дымкой, русые волосы зашевелились. Она загробным голосом произнесла:

– Один шипит, другой ойкает, двое прыгают.

Затем она закрыла глаза, а когда открыла, пелена исчезла. Она смотрела совершенно нормально, глаза искрились мыслью:

– Привет! Ты что-то спросила? Я не расслышала.

– Да, мне надо попасть в женское общежитие, 414 комната.

– А, понятно. Пошли. Меня кстати зовут Никсаэлла Лоуд, можно просто Никс или Элла, кому как нравится. Я знала, что нужно прийти сюда, мне было видение. Значит это ты и есть. Я живу в комнате 414, кстати.

Вот и познакомились. Соседка по комнате значит.

Она была небольшого роста, с русыми длинными волосами, заплетенными в две уже разлохматившиеся косы. Ее янтарные глаза казались огромными на маленьком белом лице. Серая форма ее факультета еще больше создавала впечатление бледности.

Пока мы шли, а точнее меня очень быстро тащили за руку, Никсаэлла рассказывала мне об университете, об общежитии, о ней самой, и о том, почему она живет в комнате одна:

– Знаешь, не так-то просто быть видящей! Многие предвидение воспринимают как безумие, особенно когда видящий еще учится и способности проявляются стихийно и бесконтрольно. Конечно, некоторым тяжело выслушивать грубую правду. Но я знаю, что ты не такая, совсем другая, ну то есть что-то с тобой не так, правда пока не пойму что.

Мы уже почти дошли до двери с табличкой «414», когда из соседней двери вышла высокая блондинка с заостренными ушами. Увидев нас, она хотела что-то сказать. А Никсаэлла вдруг выдала:

– Ах, Элонаэль, это ты. Сочувствую. Бедные-бедные твои овощи.

Блондинка побледнела:

– Нет, не может быть. Я же закрыла оранжерею!!! – и она бросилась бежать, очевидно, спасать упомянутые овощи.

В комнате было довольно уютно. Огромное окно, две кровати, два стола, два стула, два шкафа. Все скромно, ничего лишнего. Удобства располагались в конце коридора, общие на весь этаж.

Моя кровать выделялась безликостью, не было личных вещей на тумбочке, ни книг на столе, ни предметов быта, ничего…

На половине Никсаэллы был явный беспорядок. На кровати и на полу лежали раскрытые книги, свитки и просто клочки бумаги. На тумбочке стоял прозрачный стеклянный шар на подставке.

Никс вскочила на свою кровать, подняла полы своей юбки и уселась по-турецки:

– Сандра, ты ведь не против, если я тебя буду так называть?

Я кивнула.

– Так вот, Сандра! Я хочу предупредить сразу, чтобы ты не пугалась. У меня бывают бесконтрольные видения. Иногда я понимаю и запоминаю что говорю и кому, но чаще всего совсем ничего не помню. Поэтому не обижайся, ладно?

Я хотела уже ответить, что заметила, но вовремя прикусила язык.

Вдруг Никс посмотрела на меня своим странным застывшим взглядом:

– Надо было попросить Элону помочь ушить брюки.

– Что? – растерялась я.

– Что? – пришла в себя Никсаэлла.

– Что ты сейчас сказала?

– Когда?

– Ты сказала про брюки!

– Какие брюки? Девушки не носят брюки. Вся женская форма только с юбкой, – закатила она глаза, типа это же так очевидно.