«Сандал» пахнет порохом - [35]

Бункер амиру хотели обустроить, как комфортабельную городскую квартиру, но он отказался. Поставил кровать, стол с двумя стульями, на бетонную стену над кроватью повесил ковер, второй бросил на пол, чтобы защитить израненное тело от сырости. Восстановил электричество, устроил арсенал – оружие, патроны, взрывчатка… Запасся противогазом, медикаментами, керосиновой лампой. Сделал запас консервов и галет. Вот и все, этого вполне достаточно. Недаром основатель государства ассасинов Хасан ибн Саббах исповедовал скромность и аскетизм, а за богатство сурово карал. На этом и держалась дисциплина в Аламуте, да и во всем исмаилитском государстве… А после смерти ибн Саббаха его заветы разрушились, Аламут пал, а ассасины разбрелись по всему миру…

Он опустился на жесткую солдатскую кровать, прикрыл глаза и тут же провалился в приятную дрему…

Глава 7 Сабли не дают тени

Аламут, Западная Персия, январь 1256 г

После смерти Хасана ибн Саббаха новые низаритские имамы появлялись в крепости Аламут лишь однажды – для торжественной процедуры вступления в должность, принятия присяги и выслушивания клятвы верности ассасинской общины. Никто из них не решался занять апартаменты «Старца Горы». Впрочем, аскетичные спальню и кабинет-библиотеку Хасана ибн Саббаха вряд ли можно было назвать апартаментами. Может быть, поэтому и не находилось желающих в них поселиться. Кроме того, поговаривали, что дух хозяина активно этому препятствует.

Как бы то ни было, шейх и имам Рукн ад-дин Хуршах – великий магистр Аламута – исключением не стал, избрав местом своей резиденции крепость Меймундиз. Его наместником в Аламуте был назначен комендант – Мухаммад ибн Иса аль Халифа. Он происходил из знатного рода и имел высшее звание ордена ассасинов – даи аль-кирбаль, что позволяло ему непосредственно общаться с великим шейхом и получать приказы непосредственно от него.

Крупный мужчина с жесткими чертами волевого лица, он руководил всей жизнью Аламута: от снабжения крепости провиантом и поддержания внутренней дисциплины и порядка, до взаимоотношений с султанами и шейхами окружающих государств и провинций. Каждый день Мухаммад обязательно присутствовал на занятиях по боевой подготовке учеников: в черном халате, чалме, черных сапожках из мягкой кожи, с кривой саблей на боку, и с кинжалом за поясом, он незаметно появлялся на тренировочной площадке, молча наблюдал, иногда что-то подсказывал, но чаще так же молча исчезал. Он понимал, что с уходом «Старца Горы» уровень подготовки ассасинов снизился во всех сферах – и в психологической, и в тактической, и в боевой. Причин этому было много, но главная, пожалуй, одна: после дамасского клинка, ни одна сабля не придется по руке…

Дел в крепости было много, поэтому комендант покидал Аламут редко и с неохотой. Но что поделаешь, если почтовый голубь принес записку от великого магистра с требованием прибыть к нему лично? Взяв с собой личную охрану – пять вооруженных всадников, – Мухаммад отправился в путь.

Дорога заняла почти целый день, когда кони стали от усталости сбиваться с рыси на шаг, вдали показались остроконечные башни Меймундиза. Крепость стояла на склоне горы, не так высоко, как Аламут, а поэтому была отгорожена от окружающего мира рвом с подъемным мостом. Мухаммада ждали, и мост опустился, как только маленький отряд приблизился. Копыта простучали по толстым доскам над глубоким рвом, наполовину заполненным зацветшей водой, на которой плавали большие зеленые кувшинки. Ворота гостеприимно распахнулись, и Мухаммад со свитой заехал внутрь. Телохранитель великого магистра немедленно проводил почетного гостя к своему хозяину.

Покои Рукн ад-дина Хуршаха выглядели богаче, чем в Аламуте, но излишеством тоже не блистали: посреди просторного зала с голыми стенами располагался огромный стол, за которым восседал имам в белой чалме и теплом белом халате с тонкой золоченой отделкой. Перед ним, на зеленой скатерти, горели свечи в массивных серебряных подсвечниках, и лежал большой коран в кожаном переплете. Сзади с треском пылал камин, но этого огня не хватало, чтобы обогреть такое большое помещение. Стульев для посетителей не было – равных себе великий магистр здесь не принимал, а неравным сидеть в его присутствии не полагалось.

– Приветствую тебя, мой верный Мухаммад! – имам сделал знак рукой, предлагая гостю подойти поближе.

На его пальцах разноцветными лучиками остро сверкнули бриллианты массивных перстней. Это перечеркивало аскетичный уклад, который насаждал в исмаилитском государстве Хасан ибн Саббах. «Золото и бриллианты расслабляют мускулы мужчины, убивают его храбрость и превращают в женщину!» – говорил «Старец Горы», а комендант привык исполнять все его заветы. Хотя с той поры прошло много лет и многое изменилось…

– Приветствую тебя, о великий шейх, и благодарю за возможность лицезреть тебя так близко, которую ты дал своему недостойному слуге! – Мухаммад ибн Иса аль Халифа отвел глаза от запрещенных перстней и поклонился.

– Все ли нормально в крепости Аламут?

Кроме них в зале никого не было. Имам говорил негромко, но в полной тишине каждое слово отражалось от каменных стен гулким эхом.