Санаторно-курортный маньяк - [39]

В этот момент девушка бросила взгляд на болото и удивленно вскрикнула. Из жижи вылезало что-то огромное, черное и совсем не круглое.

– Ой, что это? – воскликнула она, с трудом отрываясь от Володи. Тот убрал руку, уже успевшую соскользнуть Алине на грудь, и посмотрел в лобовое стекло.

– Ну как же! – ответил Маркс с довольным видом. – Это и есть ваш бесценный агрегат.

– Какой-то он слишком большой, – пробормотала Алина неуверенно, – наш был поменьше, примерно с самовар. А этот больше, чем «копейка» Макса!

– Это на него грязь налипла, – успокоил ее Володя. – Сейчас оттащим подальше от болота, отмоем, и он опять уменьшится.

Внедорожник сделал еще два рывка и остановился. На полянке у болота высилась черная бесформенная гора. Впереди из нее что-то торчало. Вокруг объекта с удивленным видом бродила Околелова.

– Братцы, что это? – шепотом спросил Энгельс, протирая глаза.

– Может, наш агрегат так распух в воде? – предположила Нелли, обходя объект размером с небольшую избушку кругом.

– И изменил форму, – сказал Энгельс, допрыгав до грязной мокрой горы на одной ножке.

Хлопнули дверцы. Из «Хаммера» вышли Маркс и Алина, украдкой надевшая лежавшую на капоте футболку. Володя достал из багажника баклажку с водой и полил на край объекта. Блеснул металл. Нелли, Алина и Энгельс подались вперед.

– Это, наверное, клад, – прошептала Околелова.

– Такой большой? – засомневался Энгельс, поправляя трусы.

Володя продолжал поливать бок объекта, смывая с него грязь.

– Это трактор, – сказала Алина. – Советский трактор, утопленный трактористами во времена социализма.

В этот момент на боку объекта появились буквы.

– Это танк! Точно! – воскликнула Околелова. – Его потеряли во время учений. Случайно. Вы же читаете газеты, знаете, какие бывают случаи в нашей армии.

– А гусеницы где у него? – засмеялся Энгельс.

Все подошли еще ближе.

– Это не танк. Это самолет, – спокойно сказал Володя. – Кусок фюзеляжа старого немецкого самолета времен Второй мировой войны, а может, даже и Первой.

– Его надо сдать в музей, – сказала Пузько.

– Не в музей, а на металлолом, – подсказала лаборантка. – Он же вражеский был!

Володя перестал поливать находку и забросил баклажку в багажник.

– Все это интересно, – вздохнул он, с сомнением глядя на болото, – только прежде всего нам надо вытащить агрегат, который утопили Нелли с Алиной. Уже светает. Утром у вас начнется конференция, а воз, то есть устройство, и ныне там. С учетом того, что вам нужно еще будет переодеться, принять душ и собраться с мыслями, времени остается совсем мало.

Он отцепил крюк с тросом и вновь направился к болоту.

Директор санатория сидел в своем кабинете. Он был злым и несчастным. И не потому, что Света уехала на его машине. И не потому, что она сбежала, бросив расследование на полдороге. А потому что впервые за два года он на секунду поверил, что сможет поймать гада, безнаказанно отравляющего жизнь ему и постоялицам женского пола. Сергей Витальевич отставил в сторону пустую чашку из-под кофе, встал и пошел на балкон. Там он оперся о перила и принялся смотреть на главный вход в санаторий, памятник лыжнице и вывеску «Весенний ежик», выполненную в скромных пастельных тонах. На душе у него было мрачно. Где-то в здании орудовал маньяк, хитрый, злобный и изворотливый, но у директора не было ни одной зацепки, позволяющей его поймать.

«Света считала, что все дело в холодильниках. Что пищу начальникам из КПСС поставляли прямо в номер по системе пневмопочты, которую преступник обнаружил и принялся использовать в своих целях. Но мне ни разу не удалось найти какие-либо технические свидетельства такого устройства, – думал директор, вдыхая свежий ночной воздух, – так что все рассуждения Светланы, кем бы она ни была на самом деле, – чисто умозрительны».

Внезапно в круге света, отбрасываемом одним из фонарей в парке, что-то мелькнуло. Директор напрягся.

– Кто-то гуляет? Вряд ли, – пробормотал Сергей Витальевич, – гуляют медленно, а этот человек пробежал быстро.

Он стоял, всматриваясь в темноту парка, но больше ничего подозрительного не увидел.

– Надо проверить, что там происходит. Не нравится мне это, – сказал директор сам себе, накинул пиджак, засунул в карман пистолет и вышел из кабинета.

– Пожалуйста, покажите место, где вы видели ученых и бизнесмена в последний раз, – попросил Рязанцев фифочку.

Ксения сидела на переднем сиденье «десятки». В последнее время Маркс ее ужасно раздражал – особенно угнетало его потное волосатое тело, привычка храпеть по ночам и нелюбовь к опере. Блондиночка терпела его только ради денег и желания попасть в высший свет. Впрочем, с последним были проблемы – Маркс не любил ходить в театры, на приемы и в ночные клубы, предпочитая в свободное время сидеть с удочкой или ездить на шашлыки с друзьями детства. Друзья, воспитанники того же приюта, что и сам Маркс, были почти сплошь бомжи и уголовники, и Ксению от них просто трясло и воротило – так же, как и от рассказов Володи о том, что кто-то из них двадцать лет тому назад одолжил ему свое одеяло или подарил трехколесную машинку.

– Сначала нужно добраться до свинофермы. Это прямо по дороге, ехать минут десять, не больше, – сказала фифочка.